Они же отдельно от наших курей жить должны. А потом, по мере того как их станет всё больше и больше, мы своих, доморощенных на нет сведём. Вот домой и поспешили, да, вишь, вовремя успели».
Иван первый раз услышал про человека, который кур из другой страны решил в Россию привезти. Слушал очень внимательно, ни одного словечка не желая пропустить. Много позднее он признался, что часто тот рассказ вспоминал и ночами, бывало, прежде чем заснуть, лежал и мечтал вот так же в какую-нибудь Данию или Голландию съездить да прикупить там чего-нибудь такого, чего у нас никто ещё никогда не видывал.
– Подъехали мы к новому терему, – продолжал рассказывать Феофан, – он ещё издали был виден, возвышался над всеми окружающими избами. Матвей Кузьмич из кареты прямо на ходу выскочил и бегом к нему побежал. Терем так ему понравился, что он старые амбары и прочие дворовые постройки тоже заменить надумал. «Словно нищие у паперти новой красивой церкви собрались», – сказал про них купец, а затем к супруге обратился: «Ты как думаешь, Маша?» Мария Петровна, прислонившаяся к нему, от восторга при виде красавца терема ничего мужу сказать не смогла, а лишь мелко-мелко головой закивала, но потом сглотнула комок, что застрял у неё в горле, и скорее прошептала, нежели проговорила: «Давай, дорогой Матвей Кузьмич, коли денег не жалко, снесём всё, а то уедет любезный Феофан Селиванович со всеми своими мастеровыми – когда и где мы ещё таких рукодельцев сыщем».
– Вот так всё и сложилось, – задумчиво произнёс Феофан. – Денег он много пообещал, чтобы мы до осени всё-всё ему перестроили. Ну, нам свои планы пришлось поменять. У меня на заднем дворе лежало немного хорошо просушенного леса, я его на всякий случай берёг. Вот тот лес мы в первую очередь в работу и пустили. Такаю баньку соорудили – чудо, а не баньку. – И он даже глаза прикрыл. – А главная красота в ней – заслуга Проши. Спасибо ему, вот уж постарался так постарался! Ну а за ней пошло: амбаров штук восемь, один за другим, построили – здоровенные, аршин по сто длиной.
Он вдруг замолчал, уставился куда-то вдаль, и лишь губы у него шевелились.
– Точно, восемь амбаров мы поставили, – наконец произнёс он и завершил: – А основное – птичник. Никогда я даже представить себе не мог, что так много курей в одном месте держать можно. Представляешь, Ванюша, длинные ряды клеток, в каждой по одной курице сидит. Гулять им не дозволяют, их дело – есть от пуза и яйца нести. Друг друга они не видят, между клетками глухие стенки. Действительно, чудо чудное получилось. И везде Прошина резьба. Вот уж потрудился он на славу. – И Феофан погладил сыновью голову. – Не только топориком стукал, а все дела, пока я по окрестностям метался, хорошо просушенную древесину разыскивая, в своих руках держал. Настоящим помощником оказался.
И вновь его рука ласково-ласково по Прошиной голове прошлась.
Иван лежал на спине. Над его головой проплывали нечастые облака, лёгкий ветерок овевал лицо, на душе было покойно, как бывало лишь в далёком