Да и перекусить не мешало.
Обоз съехал с накатанной дороги, лошади, словно почувствовав, что смогут немного травки пощипать, легко тянули телеги по кочковатой земле, а забежав в заветную тень, сразу же без понукания останавливались и опускали головы к свежей, росшей в тени и потому не пересохшей от жары зелёной травке. Распрягать их не стали, а то ещё разнежатся, потом трудней ехать будет.
– Ты не беспокойся так, Ванюша, мы здесь надолго не задержимся. Сейчас поснедаем, что там у нас с собой взято, чуток ополоснёмся да дальше поедем, – сказал Феофан, видя, что Иван начал оглядываться, как бы прикидывая, где он находится да не лучше ли пёхом дальше отправиться.
Кто-то приволок большую корзину, в которой лежали варёные яйца, несколько запечённых в печи здоровенных кур да пироги со всяческой начинкой. Ивану отломили куриную ногу, и он, вгрызаясь в холодное, но вкусное и ароматное птичье мясо, только тут вспомнил, что за те месяцы, что в родном доме прожил, ни разу мяса поесть не смог.
Мужики ели споро, только за ушами хрустело. Костёр разжигать не стали, так, всухомятку пожевали, речной водой запили и купаться пошли. Нашли хорошее место, с дороги невидимое, разделись и голяком в воду бухнулись. Поплескались немного, обсохли и в снова в путь тронулись.
Лошадки, опробовав свежей травки, бежали споро, солнце жарило уже не так сильно, а может, организм после прохладной воды тепла потребовал, потому и казалось, что на улице не так жарко. После передыха даже на разговоры не тянуло, все углубились в свои мысли, ехали молча. Феофан уже внимательно следил, чтобы его лошадь, задававшая ритм всему обозу, не засыпала, а шла вперёд бодрым шагом.
Иван начал представлять себе, как его встретят Тихон с Авдотьей. Затем вспомнил смешливую и озорную Настасью, и сразу же ему захотелось как можно скорее их всех увидеть. Вот тут-то он и понял впервые, что эти совсем ещё недавно чужие люди стали ему чуть ли не дороже родных батюшки с матушкой да сестёр с братьями. «Как же мне не оторваться от тех, кто растил меня, холил и лелеял?» – думал Иван, лёжа на спине и рассматривая редкие облака, проплывающие в светло-голубом небе. Но то ли облаков было мало, то ли ни на что знакомое они не были похожи, рассматривать их Ивану надоело, и он вольно или невольно последовал примеру Прохора, который давно уже, чуть ли от самого привала, свернулся калачиком и сладко посапывал, натянув на себя суконное одеялко.
Через пару часов, когда обоз подъезжал к повороту на Жилицы, Феофан тихонько тронул Ивана за плечо.
– Вставай, дрёма, разуй глаза, подъезжаем уж, – ласково, что не вязалось с его обычной манерой, проговорил он.
Иван поднял голову и тут же сел, как будто и не спал вовсе, таким осмысленным был его взгляд.
– Ох ты! Сколько же я проспал? Убаюкала меня дорога совсем. Извини, дядя Феофан.
– За что ж тебя извинять? Доброе дело сотворил, поспал чуток. Сил поднабрался, теперь до места мигом домчишь. Засветло прийти успеешь. Солнце-то ещё не село, вон оно меж деревьев виднеется. Так что с часок ещё самое малое светить