дочери (и формально ее супругу) заботиться о юном короле Карле VIII. Он предпочел именно дочь обычной группе, в которую вошла бы вдова, мать мальчика, в качестве опекуна и ее родственники-мужчины, составляя регентский совет. Вместо того вдове Людовика королеве Шарлотте были запрещены все контакты с сыном.
Хотя Салический закон отказывал женщинам в праве наследовать трон и даже передавать по наследству такое право, в ограниченной сфере закон некоторым образом поддерживал женское правление. Как сформулировал писатель того времени Жан де Сен-Желе, малолетнего короля следует отдавать в руки «ближайших к нему людей, которые не имеют прав [non capables] на трон». Возможно, представлялось более безопасным передавать определенную долю власти родственнику не мужского, а женского пола, поскольку в этом случае не могло быть и речи о полном захвате власти над монархией.
Анна де Божё – Madame la Grande – была противоречивой натурой, истинной дочерью своего отца, которого она боготворила[9]. Людовик многое сделал, не без ущерба для французского народа, чтобы расширить власть и увеличить территорию французской короны. Анна, несомненно, тоже обладала такими способностями, действуя в рамках своего положения, что не всегда было легко. Один современник назвал ее «амазонкой… женщиной, поистине превосходящей женский род… которая по решительности и отваге не уступала мужчине». Она была бы рождена для высшей власти, «если бы природа наделила ее подходящим полом».
Снова и снова незаурядных женщин будут восхвалять за то, что они мало похожи на женщин, а иной раз они и сами, казалось, соглашались с этим мнением. Кристина де Пизан, овдовев, писала о себе, что превратилась в мужчину, чтобы обеспечивать свою семью. Однако отмечалось, что одним из наиболее эффективных приемов Анны де Божё было не афишировать собственное высокое положение, обычно удовлетворяясь негласными действиями.
Кроме прочего, она замечательно играла в шахматы.
Написанная Анной в зрелости книга советов «Наставления дочери» (Enseignements) предупреждает девушку: «Тебе следует иметь глаза, чтобы все замечать, но ничего не видеть; уши, чтобы все слышать, но ничего не знать; а язык, чтобы всем отвечать, но никому не говорить ничего предвзятого». Держи при себе, писала она, то, «что может задеть твою честь», а если «тебе тяжело это скрывать», признайся только домашним.
Анна проповедовала добродетели, к которым подталкивают женщин, – благочестие и покорность, но не столько ради них самих, сколько как прием. Возможно, именно поэтому «Наставления дочери» сравнивают с макиавеллиевским «Государем». Достоинства и уловки, предпочтительные для мужчин и женщин, могут различаться, но обе книги вышли из-под пера писателей, которые рассматривают добродетель как инструмент[10].
В последующем столетии Франция увидит несколько замечательных образцов правления женщин, которые прямо или косвенно извлекли пользу из примера Анны де Божё. И на Анну, и на Изабеллу