включить радио:
– Вы устали от нищеты? Ваша жизнь – сплошной облом? Вы несчастны и разочарованы? Вам уже ничего не светит кроме боли и страдания? Вы не живете, а выживаете? Ваша жизнь не стоит и ломаного гроша? Вам и за миллион темных тяжелых горбатых лет не заработать столько, сколько загребает за одну минуту баловень Мамона Безос? Вы отчаялись? Погрязли в унынии? Впали в ничтожество? Вы пропащий никчемный человек? Не беда! Мы избавим вас от незавидной участи. У нас только легкие и безболезненные способы ухода! Вы даже не заметите этого. Вы будете приятно удивлены, как легко и просто вы окажитесь на том свете. Многоканальный телефон… Мы ждем вас. Студентам и пенсионерам предоставляется скидка. – С восторженным умилением просюсюкал женский голос.
И тотчас торопливый и неразборчивый, похожий на мелкий шрифт в кредитном договоре, голос предупредил:
– Не является публичной офертой. Имеются противопоказания. Посоветуйтесь с врачом.
Передернувшись, Данилов выключил радио. Нет. Это не жена. Когда она говорила, то так не коробило.
Он взглянул на круглые плоские, похожие на желтый блин, часы на стене. Длинная стрелка подрагивала на цифре семь. Короткая стрелка замерла между восьмеркой и девяткой. Без двадцати пяти девять. Это было не то время, когда даже сломанные часы не врут. Это было время, когда ушла шляпница…
Несмотря на уже третью новую батарейку, часы доходили до тридцати пяти минут девятого и останавливались. Как вкопанные. Поначалу это обескураживало и раздражало. Но потом Илья Петрович махнул на упрямые часы рукой. Ведь они показывали точное безвременье, в котором оказался Илья Петрович. А вот часы на смартфоне и механический будильник на прикроватной тумбочке безбожно врали.
– Может быть, может быть… – Сказал сам себе Илья Петрович, открывая входную дверь. Кошка попыталась прошмыгнуть на площадку. – Вот зараза. – Данилов ногой оттолкнул кошку от порога. Обиженно мяукнув, она села у платяного шкафа и желтыми глазами уставилась на Илью Петровича.
5
Выйдя из квартиры, Данилов прижался плечом к двери и запер ее на верхний и нижний замок, ключами извлекая из них скрежет и хруст. Спустившись по лестнице на два этажа, он спохватился о дверной ручке
– Что тебя. – Буркнул он и, вернувшись на шестой этаж, подергал ее.
Этот дверной ритуал появился совсем недавно.
А ведь раньше Данилову было все равно, и он часто впопыхах забывал запереть дверь. Шляпница ругала его за это. А еще – за обрызганное сиденье унитаза, которое он забывал поднять. За грязную тарелку, которую он забывал убрать со стола в раковину. За телевизор, который он забывал выключить перед сном. Или за что там еще…
А забывал он закрывать дверь, потому что жена была весь день дома, создавая головные уборы, одежду. Она была мастерицей от бога.
На его недоуменный вопрос, почему она до сих пор не в столице, шляпница виновато улыбалась: «Ну, вот еще. А что я