Меня подруга пригласила пожить с ней в ее доме, – скороговоркой сказала я. – Должно быть, она уже ждет меня. Я немного задержалась. Сказала ей, что пойду, поброжу по берегу, и вот набрела на эти дома, – уверенно врала я, ища меж тем пути отхода, если вдруг «лесничий» сделает еще шаг в мою сторону.
Мужик вроде как понимающе кивнул.
– Так вы пришли посмотреть на дома старой общины?
– Так тут была община? – почти искренне удивилась я.
– Погодите! – он сделал резкий шаг ко мне, заставив меня дернуться. – Вы, наверное, подруга Лизаветы. А какое число нынче?
– Се-семнадцатое, – ответила я.
– Ох, я ведь должен был встретить вас. Как же я мог забыть, вот же…
Внезапно в голове всплыло имя, которое упоминала Лизка в последнем разговоре.
– А вы, должно быть, Егор.
– Он самый. Вы сами дорогу к дому нашли?
– Местные помогли.
– Надо же, какой я растяпа. Она просила меня, а я и запамятовал. Так Лизавета здесь, приехала в дом деда? Вы не уходите, я оставлю в доме вещи и провожу вас, очень хочется повидать ее.
Он поправил за спиной матерчатый рюкзак, от которого до меня донесся запах рыбы.
– Я быстро. Подождите меня тут.
Но я двинулась следом за ним.
– Кто-то еще живет в домах помимо вас?
– Летом приезжают охотники, – повторил он, – бывают и бродяги. Не прогоняю их, дома все равно стоят пустые, а им ночлег какой-никакой, все лучше, чем под открытым небом. Бога ради, – он снова обернулся ко мне, – простите еще раз, что испугал. Я думал, снова малышня балуется. Местные – они не ходят сюда, а вот ребятня.… Никак не отвадить.
– А говорили, что запугали их.
Мы прошли несколько таких же домишек. Их словно строил один человек по одному проекту. Егор остановился у одного из них и скинул с плеча тяжелый рюкзак. Пинком открыл дверь и кивнул мне в знак приглашения.
Дом был обжит, но неуютен. В печи догорали дрова, косоногий стул был завален одеждой, а маленький столик у стены в крошках и грязной посуде.
– Дети растут и вот уже новые прибегают. Не то на спор, не то ради любопытства, как вот вы. – Он снял с плеча ружье и притулил его к стене. – Простите за беспорядок, гостей не ждал.
Я пропустила его внутрь, сама же отступила обратно к порогу.
– Я растапливаю на ночь, – сказал он, – печь долго сохраняет тепло, если дверь держать закрытой, – сказал он, заметив мой любопытный взгляд. – Здесь жил староста общины. Дед Лизы тоже был частью общины, только жил поодаль, в своем доме на берегу. Немного отличался он ото всех, но был верен.
– Верен? Кому?
– Общине, конечно. Не все из них были так преданы. Сейчас и вовсе попрали память, забыли свои корни. Как Лизавета.
– Она не здесь росла, откуда в ней может быть какая-то преданность, – усмехнулась я.
– Лизавета родилась и росла здесь, как и я.
Спорить я не стала. Врать Лизе не имело смысла, а вот хорошей памятью она не отличалась.
– Значит, вы выросли в общине?
– Половина