а и устремляясь взглядом в потолок. Да, конечно, я писал и про нелегкую службу чекистов, и о том, что мошенники зачастую используют поддельные удостоверения сотрудников ФСБ для осуществления преступной деятельности, и как на их уловки попадаются люди. Да, именно это я и писал, рассказывая историю про… ложь.
В толковом словаре русского языка С. И. Ожегова слово «ложь» трактуется как намеренное искажение истины, неправда, обман. Лжи посвящены десятки афоризмов и сотни пословиц и поговорок. Ложь может быть малозначительной и бескорыстной, широкомасштабной и гибельной, она даже может быть во спасение или того чудней: святой.
Ложь имеет широкое хождение среди людей. Врут все, даже те, кто постоянно призывает говорить правду. Врут строгим отцам, требовательным детям, ревнивым супругам, придирчивым начальникам, электорату. Причем все ко лжи настолько привыкли, что особенно и не удивляются ей. В этом деле преуспели политики и дипломаты, следователи и прокуроры, сотрудники правоохранительных органов и спецслужб, бизнесмены и преступники. Для всех них ложь – элемент профессиональной деятельности. Правда, в данном случае ложь называют иными словами, например предвыборной программой, заявлением МИДа, тактикой допроса, легендой прикрытия, дезинформацией, рекламной акцией, разводкой и еще множеством других эвфемизмов.[1]
Каким бы словом мы ни называли ложь, она все равно является намеренным искажением истины, обманом, на который мы, как ни странно, падки, а все из-за своей глупости, жадности и страсти…
Пролог
Полковник Калинин вышел из культурного центра ФСБ в приподнятом настроении. В ушах еще звучали слова ведущей конкурса «За лучшие произведения литературы и искусства о деятельности Федеральной службы безопасности» Арины Шараповой: «Для вручения поощрительного диплома и ценного подарка на сцену приглашается автор документального детектива «История одного преступления: по следам Башкира» Андрей Калинин». С поврежденным коленом, да еще без костылей и гипса, который пришлось накануне снять, чтобы залезть в машину, подниматься на подмостки было тяжело. То, что земля под ногами ходила ходуном – это еще полбеды, а вот когда она начала взрываться и пронизывать плоть нечеловеческой болью, это уже не приведи господи. Здесь не то что перепутаешь концовку заранее заготовленного текста выступления, но и забудешь получить из рук нового директора ФСБ золотые часы. Правда ни часы, ни диплом, ни огромный букет цветов Калинин не забыл, поэтому, наверное, и настроение было приподнятым. А то, что вместо «служу Российской Федерации», сказал «Честь имею!», так это со всеми бывает. Да и вряд ли кто-то такую шероховатость заметил. Разница между добросовестной службой и офицерской честью не такая уж и большая.
На ступеньках центра он закурил. Ночная Москва светилась. Проезжавших мимо машин было гораздо меньше, чем днем, хотя их количество на стоянке у центрального офиса ФСБ существенно не сократилось. Спецслужба трудилась и днем, и ночью. И устроенный ею же в преддверии собственных профессиональных праздников конкурс не был для этого помехой: кто-то писал депеши для высших должностных лиц страны, кто-то встречался с агентурой, кто-то уходил в пограничный дозор, а кто-то держал на мушке главаря бандформирования. И неважно, какое сегодня число и время суток. Система работала, словно швейцарские часы.
Окурок уменьшался на глазах. Волнение пока не отпускало, хотя сердцебиение постепенно замедлялось, приближаясь к отметке в 72 удара в минуту. Еще чуть-чуть, и снова дико заноет колено. Когда это произойдет, лучше быть в автомобиле. Калинин бросил бычок в урну и, достав мобильник, набрал заветный номер.
– Вы где? – спросил он.
– Я неподалеку, сижу в кафе с товарищем и жду, когда ваш концерт закончится, – ответил начальник отдела кадров н-ского УФСБ полковник Грузин Сергей Васильевич. Чувствовалось, что он подшофе. А это значит, что день удался и у него. Из-за ударения его фамилия к национальности вождя всех народов и президента, съевшего перед экранами многомиллионной аудитории свой яркий галстук, не имела никакого отношения, хотя некоторые злые языки с этим не соглашались, так и норовили разжечь вражду между братскими народами.
– Когда поедем домой?
– А ты готов?
– Еще грамм триста коньяка, вот тогда я буду окончательно готов, – рассмеялся Калинин и дыхнул на свой мобильный трофейным «Хеннесси», пару фужеров которого он употребил на банкете.
– Юрьевич, машину я отправил поближе к кольцевой дороге. Придется нам ехать до нее на метро.
– Фьють, – присвистнул Калинин. – Да как же я со своей ногой! Мне до метро добраться проблематично. Куда идти?
– До Кузнецкого доковыляешь или мне тебе помочь?
– Что делать, буду ковылять, – вздохнул Калинин.
– Я тебя жду.
– Жди.
Отключив телефон, Калинин снова полез за сигаретой. Позади него отворилась дверь, и на Лубянку из здания Центра вывалилась шумная компания известных в стране артистов. Все как один