запах. Лично меня от него просто выворачивало, и не только меня одного, многие бойцы, кто был в голове моей колонны, сейчас травили по обочинам только что съеденный обед. Сразу, как только я почувствовал этот запах, меня передернуло, пожалуй, любой, кто хоть раз его ощущал, уже не забудет никогда[6].
Почти полтора часа ушло у нас на погребение наших раненых и врачей с медперсоналом. Когда немецкая часть нагнала наш санитарный обоз, то просто переколола всех штыками, а с молоденькими медсестрами еще и позабавилась, после чего и их убили. Я видел, что всех моих бойцов и командиров чуть не разрывало от злости, ярости и ненависти. Сейчас, познав и горечь поражений, и радость побед, они просто пропитывались лютой ненавистью к немцам и при первой возможности будут рвать их на части. Закончив, наконец, с погребением, мы двинулись дальше, настроение у всех было после увиденного препаршивым, и когда уже перед самым привалом на ночь разведка донесла об остановившемся на ночлег немецком моторизованном батальоне, то все ощутили только мстительную радость, что скоро смогут выплеснуть всю свою злость и ненависть на противника.
Проселочная дорога, которая вилась через небольшие рощицы, пересекала довольно большую дорогу, которая шла через поля, и вот тут на ночевку встал немецкий моторизованный батальон. С немецкой пунктуальностью они, поставив в ряд свои бронетранспортеры и грузовики, разбили рядом ровные ряды палаток. А чего, не на своих двоих топают, транспорта хватает, вот и везут с собой палатки, а развернуть их дело максимум получаса, особенно, когда делаешь это регулярно и все знаешь, и все подготовлено. Оставив всю свою технику в нескольких километрах от немцев в небольшой рощице, мы стали ждать темноты. В одиннадцать часов вечера мы выдвинулись к немцам пешком, первыми шли разведчики. Когда после двенадцати часов ночи мы подошли к немецкому лагерю, то все часовые уже были сняты.
Приказав окружить лагерь и тихо двинуться вперед, я, подождав минут двадцать, поднял вверх руку с ракетницей и запустил в небо осветительную ракету, немецкую, мы в одном из захваченных трофейных грузовиков нашли пару ящиков. Сейчас был как раз подходящий случай для ее использования, и сигнал своим бойцам подал, и сам немецкий лагерь осветил. Те из моих бойцов, у кого были СВТ, примкнув к ним штыки, работали ими, остальные использовали трофейные штык-ножи. Мои бойцы успели занять весь немецкий лагерь и, как только я дал команду, принялись вовсю работать штыками. Спящие немцы не сразу понимали, что происходит, все же дело шло без стрельбы, а так в принципе по количеству людей у нас получилось практически один на один.
Понадобилось около пяти минут, чтобы вырезать немецкий батальон. После того как буквально несколько часов назад нам повстречался наш уничтоженный обоз, ни малейшей жалости к противнику ни у кого не было. Бойцы с настоящим наслаждением били оккупантов штыками, зачастую не по одному разу, и даже испытали разочарование, что немцев было так мало, поскольку