счел возможным пошутить: «Нам не надо, чтобы Пхулан Дэви наплодила новых Пхулан Дэви». Гита догадывалась, что это «нам» относилось не к добропорядочным людям и не к властям, а к мужчинам.
– Никто о таком не говорит, – кивнул Карем, продолжая диалог. – Сарита тоже через это прошла. Думаю, большинство людей боятся сказать что-нибудь не то, поэтому предпочитают молчать. Но я не уверен, что так лучше.
– Прости, – сказала ему Гита. Ей почему-то казалось, что Карем ни разу не говорил жене «что-нибудь не то» после неудачных беременностей. А даже если говорил, его искренность все сглаживала, и благодаря этому сказанное не могло звучать банально, или грубо, или хуже того – снисходительно.
– И ты меня, – отозвался он.
Было бы нечестно позволить Карему думать, что ей тоже знакома эта скорбь по нерожденным детям, поэтому Гита поспешила уточнить:
– У меня такого не было. Ну то есть… Ни разу.
Он медленно кивнул:
– Хорошо. Это очень хорошо.
Гита перевела взгляд на пса, которого баюкала на руках. Они с Каремом шли по улицам Кохры бок о бок – никто не опережал, никто не отставал.
– Его не вырвало печеньем. Это значит, с ним уже все в порядке?
– Я думаю, это значит, что он поедет с тобой домой.
– Что-что?
– Ну, он тебе теперь доверяет. – Карем потрепал спутанную шерсть у пса за ушами. – Отдохнет немного, откормится и будет для тебя отличным домашним питомцем.
– Мне не нужен домашний питомец.
– О, еще как нужен! – заулыбался Карем. – Ты ведь одна живешь.
– И меня все устраивает.
– В любом случае он для тебя – идеальная пара.
– Откуда ты знаешь? – Гиту это не интересовало, она задала вопрос лишь потому, что по хитрой улыбке Карема догадалась, что он придумал шутку, а ей хотелось проявить великодушие и дать ему возможность высказаться.
– Он красавчик и не болтун!
Лицо Гиты, однако, не дрогнуло.
– Очень смешно, – отрезала она.
– Как ты его назовешь?
– Никак.
– Никак, – повторил Карем, словно примерялся к новому имени. – Ни-как. Куч-нахин, куч-най, – повторил он то же самое на разные лады. И покачал головой: – Мне кажется, это имя ему не очень подходит. К тому же этот парень наверняка и так страдает от заниженной самооценки.
Гита покосилась на Карема:
– Ты что, детишек своих так развлекаешь? И они считают тебя остроумным?
Он расплылся в глупой улыбке:
– Почему считают? Я правда ужасно остроумный.
– Слушай, я этого пса себе не оставлю. Я не хочу, чтобы он сдох, но это не значит, что возьму его с собой.
Карем пожал плечами:
– Посмотрим. – Он прищурился на яркое солнце. – У нас целый час до отправления. Тебе еще что-то купить надо?
Гита успела забыть про крысиный яд, но теперь вспомнила.
– Э-э… гм… я быстро сбегаю и вернусь, хорошо?
– Я с тобой.
– О нет, не надо. Это… женские дела.
Вместо