площадью с Землю.
Я могу обещать, что не выйду.
Ну же, перечеркни мои планы,
ты же здесь самый главный новатор.
Только «Землю» впиши мне с заглавной:
мне до строчной ещё рановато.
Высокий шторм
Жил-был шторм, бушевал, ярился, бил берега
по щекам, обгоревшим от солнечной нелюбви,
измывался над ними всласть, тяжела рука —
хочешь – правой, а хочешь – левой удар лови.
Неудивительно: от захлестнувших слёз
у берегов размылись черты лица.
Я приехал искать ответ, а нашёл вопрос.
Что если шторму внутри меня нет конца?
Шторм превратился в самый высокий штиль.
Я сумел бы таким написать не один роман,
но смотрю на корабль, которому море – шпиль
Адмиралтейства, и верю одним штормам.
Небо там голубей, в котором нет голубей.
Даже целая жизнь под ним превратится в час.
Буду самым высоким штормом писать тебе.
Буду самым высоким штормом писать о нас.
Всё, что было
Всё, что было в Вегасе, остаётся в Вегасе.
Тоненькая девочка, смех и две слезы.
Он забыл, задумался, он устал, забегался.
Это одиночество учишь, как язык:
овладеть без практики – разве что в теории.
Взрыва ли большого, маленького ли?
Сердце у мальчишки – с пол-аудитории,
сердце у девчонки – с полторы Земли.
Всё, что было в Питере, остаётся в Питере,
всё, что было до, остаётся до…
…ре, ми, фа, соль, ля, си-нень-ки-е-ли-те-ры
больше не расслышатся в песнях проводов,
в ритме двух сердец не стучат ударные,
безударной гласной девочка – сестра.
Всё, что было в Нарнии, остаётся в Нарнии,
львы и обещания, время и простра…
Всё, что было – не было, нет и не воротится.
Обоюдоострые взгляды не скрестив,
мы идём по улице: я – до Богородицы,
ты – иди-ка с Богом, Он тебя простит.
Всё, что умолчали мы – впишется в Историю,
всё равно, что мысом врежется в залив.
И поётся сердцу в пол-аудитории
так же, как и сердцу в полторы Земли.
Артист-Город
Он вздыхает. У него на руках билеты
на прекрасного исполнителя одного.
У него появился шанс на частицу лета,
а у частицы лета – шанс на него.
На его губах поцелуем лежат услышанные куплеты.
В его голове, кроме них, больше никого.
На этого исполнителя ходят толпы —
приходят по одному, возвращаются вместе.
Его музыка всегда возглавляет топы.
Многие учатся жить по его песням,
субкультура ли, культ день ото дня крепнет.
Триста лет за билетами очередь в предпродаже.
А названия – полная чушь: «Парадная и Поребрик»,
«Шум подземки», «Мост, на развод подавший»,
половина альбомов – сплошь про какого-то Ваську,
про восстания и ещё какие-то бунты.
Постят