тоже замыкалась в онлайн режиме, зрители могли полюбоваться жизнью своих любимцев. Постепенно привыкли к новым условиям, приспособились, пережили две волны. Радовались послаблениям и постепенному снятию ограничений. И вот спустя год не хочется опять слышать о третьей волне. И думать, что еще не все пройдено! Много развелось околоковидных организаций, которые зарабатывают на этом (кому война, а кому мать родная), ухудшилась жизнь людей (подорожали лекарства, продукты и все жизненно необходимые предметы). Умерли от последствий Ковида много людей, статистика неутешительна. Но как уберечься от вируса неизвестно, вакцинация тоже пока неизвестно к чему приведет. Будем уповать на Бога и соблюдать все правила безопасности в этих условиях. Берегите себя!
Заигрался!
Заигравшись на улице, Витя не заметил, как стемнело, и он не только не занес свой портфель в дом, небрежно кинув его за калитку, но даже не выполнил тех немногих – домашних дел, которые ему были распределены отцом. Как и следовало ожидать, вернувшись с работы отец, обнаружил школьный портфель, окинул двор опытным взглядом и сразу заметил не выполненную работу, и войдя на кухню, спросил о младшем сыне. Мария сообщила о том, что он сейчас уже зайдет. На кухне воцарилась тревожная тишина, отец уселся спиной к печи и терпеливо стал ожидать сына. Витя не заставил себя долго ждать. Наконец наигравшись, он влетел на кухню и растерянно замер, увидев хмурый взгляд отца. Яков подождал, когда сын разденется и неторопливо начал:
– Виктор, посмотри который час! Ты после школы не переоделся, не поел, не выполнил свою работу по дому. Почему? Жесткий голос отца звенел ледяной струной во всем пространстве большой и просторной кухни. Мать тревожно, с любовью смотрела на сына, но не смела, перечить или перебивать мужа. Витя нерешительно переминался с ноги на ногу, справедливые слова отца, эхом отзывались в его голове, ударялись о затылок, затем растекались по лбу и наконец, тревожно звенели в ушах: – Почему, почему! Грудь враждебно вздыбливалась и с тяжелым, сочным выдохом падала обратно. Руки сцепились за спиной, до боли. Все его естество возмущалось:
– Как, ну как отец не может понять его? Подумаешь, он заигрался и забыл об обязанностях, уроках, забыл переодеться?!
Еще целый рой мятежных мыслей пролетела с диким жужжанием в сознании, и не одна мысль ничем не упрекнула его. Он поднял глаза на отца, пытаясь что—то сказать в свое оправдание, но слова предательски застыли в горле, даже применив усилие, Витя не смог их выдавить из себя. От этого стало особенно обидно, отчаянно жалко себя. Не выдержав прямого и сурового взгляда отца, Витя произнес:
– Вы меня не любите! Я от вас уйду!
Мария испуганно прикрыла рот рукой, ее умоляющий взгляд скользнул к Якову, в кухне повисла тревожная тишина. Старшие дети не могли позволить себе подобных слов в адрес отца. Для них это было недопустимым, запретным. Яков сдвинул брови, и обращаясь к сыну в полной