дюбеля, Андрею было явно неохота. Поэтому он решил выйти из положения дел на скорую руку. Взяв из инструмента бородок, он простым ударом решил углубить отверстие в стене. Молоток хлестко отскочил от металлического бородки, тот с амортизировал, разрушив кромки граней отверстия, выскочил из руки и упал на пол. Андрей вставил в отверстие деревянный чопик – пробку, заготовленную заранее, пробка болталась в отверстии.
Нервы Андрея не выдержали, он со злостью ударил по пробке, словно заставляя ее держаться в отверстии вопреки ее размерам и возможностям, молоток только оставил вмятину в стене, а сама пробка пулей вылетела из отверстия и укатилась под раковину. И тут его понесло:
– Дурацкий дом! Ничего не держится в этих идиотских стенах!
Он бросил молоток на пол, раздраженно взглянул на календарь, с открытым листом Казанской божьей матери и перешел на бесконтрольную брань. Теперь его раздражало все – потерявшие прежнею зоркость глаза, требующие при работе более сильных очков, непослушные руки, все чаще отказывающие в ловкости и сноровки, супруга, у которой все почему —то всегда ломалось под руками и еще все, буквально все вокруг. Гнев охватил Андрея, накрыл его с головой, он тонул в нем, переставая контролировать свои слова и действия. Испуганная жена схватила календарь и быстро унесла его с кухни в гостиную.
– Успокойся! Не ругайся, ты что! – Отчаянно причитала она
– Не надо его вешать, пусть лежит.
Ее слова только усиливали гнев Андрея.
Вдруг он ощутил нестерпимое жжение на груди, ровно там, где висел нательный крестик. Андрей инстинктивно протянул руку с единственным желанием отодвинуть крестик от поверхности тела. Правая рука взялась за крестик большим и указательным пальцем, горячее тепло побежало от пальцев по всей правой руке. Взгляд увидел поверхность кожи под крестиком, она была красной! Словно молнией пробежало осознание: – Крестик накалился и обжёг меня! Он действительно горячий!
– Господи прости меня! – произнес Андрей, и поднеся крестик к губам, поцеловал его. Горячее тепло обдало губы и вмиг растворилось, словно и не было. В руке он держал серебряный крестик с совершенно обычной температурой поверхности. Андрей прочитал молитвы, один подошел к иконам, особенно помолился у домашней иконы своей матери, и смиренно вышел из дома. Теперь, он, спокойно и размеренно приготовив все необходимое, просверлил отверстие, вставил нужную пробку, ввернул подобающий шуруп и осторожно повесил церковный календарь. Работа шла легко и просто, словно кто —то невидимый ему теперь помогал. На душе становилось все легче, но произошедшее так поразило его, что все ощущения словно были с ним и теперь. Второй раз в жизни с ним происходило подобное чудо. Первый раз в Иерусалиме с лампадой благодатного огня у гроба господня, который не обжег руку внучки —Настеньки, опрометчиво, по дедовскому недогляду, просунутую для обжига свечей, прямо сквозь горящий в лампаде