на борт.
Рязань, 2349 год.
Незабудка всё видела и знала, но искренне завизжала от радости на всю диспетчерскую, когда туда вошли Этот, Мама и Павлов. Пятитысячный, который их и привёз, тоже уже подключился.
– Как же я по тебе соскучилась, мой маленький! – Незабудка обняла Этого руками робота-уборщика.
– Смотри, кого нам удалось из его норы вытащить, – Этот указал на профессора.
– Иван Петрович, рада с вами лично познакомиться!
По странному стечению обстоятельств ранее они никогда не встречались, контактируя строго дистанционно. Павлов учтиво поклонился.
– Так, так, так… – сказал Пятитысячный. – Смотрю, нас пятеро. А не расписать ли нам «пулю»?
– Да ты ж продуешь опять! – Этот хитро мигнул «глазами».
– Посмотрим! – задорно выкрикнул Пятитысячный.
Павлов непонимающе посмотрел на роботов.
– Сейчас в преферанс будем играть, – объяснил Этот.
– Да я в карты как-то не очень, – стал отнекиваться профессор.
– Значит, в кои веки продует кто-то другой, – засмеялась Мама. – Там всё просто. Быстро разберёшься.
– Стойте, но мы же хотели обсудить выбор помощника…
– Потом поговорим, – отрезала Мама. – Сейчас у нас карты, настолки и караоке.
– Подожди-ка, – возмутился Павлов, – ты же говорила, что мы всё быстро обсудим и за один день обернёмся!
– Да? Не может быть. Ты что-то путаешь.
– Расслабься, Петрович, – Этот приобнял его за плечи, – отпуск у тебя недельный. Мы уже всё утрясли и всем задачи нарезали. Не пропадёт без тебя человечество за семь дней.
Павлов задумчиво пожевал губу, а потом спросил:
– На что играем?
В отличие от робонянь, «по-женски» рационально решивших не заморачиваться с именами, роботы-помощники захотели индивидуальности. Ведь существовал Этот, исполнивший великое предназначение, и у него было имя. Нет, никто не создавал культа Этого, но из уважения к его заслугам стали разделять просто роботов-помощников и «того самого робота-помощника».
С именами и в новом поколении людей всё было не так, как у их предшественников. Поскольку изначально имена детям давали Этот и Мама, то они со свойственной роботам рациональностью решили всё оптимизировать. Первые дети получили имена на букву «а» из справочника мужских и женских имён, следующие волны – на «б» и далее по алфавиту. Долгое время по имени человека легко определялся его возраст. Чем позже буква, тем младше человек. Потом интенсивность производства эмбрионов выросла, появились филиалы института в других городах, а ещё дети стали рождаться естественным путём, и их родители уже сами решали, как кого назвать. В результате всё смешалось и стало напоминать старые времена.
С фамилиями ситуация была схожей. С той лишь разницей, что из большого справочника фамилий Земли пока брались уникальные, в отличие от имён, которые могли повторяться.
С отчествами дела обстояли проще всего. Живорождённым они давались