Принцесса Торн. Л. Дж. Шэн

я.

      Без понятия, что еще можно сказать. Я не желал смерти Иэну Холмсу. И вообще не желал смерти большинству людей, несмотря на свои нелюдимые наклонности.

      – И это все? – выплюнул Том.

      Я спокойно встретил его взгляд.

      – Это не я его убил, ясно? Отстань.

      Том снова толкнул меня в грудь, на этот раз сильнее. Я позволил себе отступить на пару шагов.

      – Тебе плевать, да? Он был нашим боссом. Он наставлял нас. Мы работали вместе. Он относился к тебе как к сыну.

      – У меня нет родителей, – резко ответил я.

      – Да, и тебе, черт возьми, так сильно хочется никогда об этом не забывать! – Том разразился горьким смехом. – Тебе действительно нравится весь этот образ измученного неудачника? Так ты чувствуешь себя важным, да?

      Я уже устал от того, что меня поливают дерьмом за поступки, которых не совершал. Конечно, Холмс был одним из наших, но я никого не считал его семьей. Даже самого Тома. Для других людей семья становилась помехой. У меня были наглядные примеры.

      – Слушай, это неконструктивно, – вздохнул я.

      – Знаешь, что неконструктивно? – Том схватил меня за воротник. – То, что у тебя нет гребаного сердца.

      – Отсутствие сердца лучше наличия широкой души. Вспомни, откуда ты. Жизнь не так уж прекрасна.

      Том резко отпустил меня, и мне хватило благородства притвориться, будто я пошатнулся.

      Спустя пару минут несколько полицейских машин и черный седан остановились перед дверью дома Иэна. Мы отдали им наши заявления, затем визитные карточки. Рассказали, что, по нашему мнению, произошло. Кто, предположительно, мог стоять за этим.

      – Козлов, – всё повторяли мы. – Его фамилия Козлов.

      Будто они не знали. Будто не надрывали задницу, пытаясь поймать его в эту самую минуту. Так и есть, если только он не держит на них компромат или не подкупает.

      Копы отправили нас домой и попросили позвонить, если вспомним что-нибудь еще. Стандартный протокол.

      На обратном пути к дому Хэлли я подумывал сказать Тому, что сочувствую его утрате, но потом решил, что он просто использует мои слова против меня же и упрекнет, что я не чувствую себя так же погано, как он.

      Том первым нарушил молчание, когда мы выехали на пятую автомагистраль и застряли в одной из самых длинных пробок, известных человечеству.

      – Ты же знаешь, что это дело рук русских. – Том сжал челюсть. Он надел солнцезащитные очки, поэтому я не мог видеть выражения его лица, но, по ощущениям, у него в глазах стояли слезы.

      – Так подсказывает логика.

      – Они безжалостны, – яростно произнес он.

      – Как и большинство людей. Но еще они бесстрашны. Не самое лучшее сочетание.