домофон. Появилось ощущение, что в живот воткнули огромный нож и прокрутили его, смешивая все внутренности в кашу. Как бы она не хотела, но боль исходила не от ножа, а от давящего ощущения безысходности в груди. Оно было куда сильнее и большее, чем какой-то там нож.
– Зачем? – Вместо слов получился какой-то жалостливый шепот.
– Нам нужны деньги.
– А я тебе здесь зачем…. – Голова закружилась, и боль начала стучать по вискам, как молот по наковальне. – Меня сейчас вырвет.
– Я привык к твоей компании, – Сокол скривил угол губ, от чего Ласточку затошнило еще больше. – Ты что, до сих пор боишься? Ну же, ты ведь сильная девочка.
– Я тебя ненавижу, – Ласточка прохрипела, сгибаясь пополам на сидении.
***
– За нами следили… – Щегол все еще не мог отдышаться. – Мужик… Он… Сизый…
– Попей воды, а то ты что-то какой-то зеленый, – Сорока поднялась с дивана и почерпнула из бочки стаканом воду.
Щегол вцепился в стакан и одним залпом вылил содержимое в себя. Он оперся рукой на дверной косяк и пытался сохранить равновесие и удержаться на ногах. Это удавалось с трудом из-за непрекращающейся дрожи в конечностях. Со второго этажа послышались шаги, и Щегол взмолился, чтобы это был Сокол.
– Что ты разорался? Я работаю вообще-то, – Чиж зашипел на Щегла.
– За нами следили! Сизый остался в городе, чтобы сбить его с пути, а еще, – Щегол сделал глубокий вдох, чтобы воздуха хватило еще хотя бы на предложение. – Закрасили глаз. Наш, Птичий. Надо помочь Сизому, а если…
– Не надо, – Чиж не дал ему закончить и посмотрел на Сороку. – Он знает, что делать в таких ситуациях. И правильно сделал, что отправил тебя обратно. Ты бы все испортил.
– Я… – решив не тратить время на спор, Щегол сменил тему. – А где Сокол? Или Ласточка?
– Родители куда-то свалили, – Сорока села на спинку дивана, прокручивая в руке нож-бабочку.
– Кто?
– Сокол – батька, Глухарь – мамка, – Сорока засмеялась на своих же словах. – А Ласточка будет злой бессердечной мачехой.
– Не обращай внимания, – Чиж махнул на нее рукой. – Отдышись пока, спасатель. И куртку Сизого постирай, а то будто в грязи повалялся, – он окинул Щегла скучающим взглядом и пошел обратно на второй этаж.
Щегол скинул куртку на пол и медленными шагами подошел к креслу, чтобы обессиленно рухнуть в него. Он вытянул ноги вперед и прикрыл глаза. В висках все еще пульсировала кровь, а в голове стоял назойливый гул. Оказавшись в Гнезде, Щегол почувствовал себя спокойнее, так, словно здесь он был защищен от всего, что происходит в городе. Впервые за все время он почувствовал себя дома. Щегол приоткрыл глаза и посмотрел на Сороку, что все еще одной рукой крутила нож, а второй поджигала сигарету у себя в зубах.
– И ты тоже куришь…
– Зато не строю из себя невинного мальчика, – она перевела свой взгляд с зажигалки на нож.
– Сколько тебе лет вообще? Ты же младше меня?
– Может, двадцать, а может и пятнадцать, – она скривила