сунул за пазуху, и только тогда обернулся, поглядел на мальчишек.
Старший сидел на земле, нахохлившись смотрел на мастерового, посмевшего так обойтись с ним, младший уже не ревел, стоял, хлюпая покрасневшим носом, смотрел на Савелия с надеждой.
– Да жив он, жив, – заверил Савелий.
Мальчишка улыбнулся сквозь слёзы, а старший вскочил на ноги.
– Ты! Ты за это ответишь! – злобно выкрикнул он.
– Полагаю, Николай, твоему батюшке вряд ли понравятся игры, которые затеваешь. Он, верно, не догадывается, каким жестоким сын растёт.
– Это просто кот!
– И он живой. И ему больно, когда в него стреляют из лука, и страшно, когда на дерево вешают. Ежели тебя подвесить, обрадуешься?
Мальчик засопел, но всё же покачал головой отрицательно, буркнул что-то меньшому братцу и, повесив голову, поплёлся в сторону дома. А Савелий, поглаживая спасённого котёнка, пошёл к себе. Вот сейчас отнесёт нового жильца, и снова пойдёт к господскому дому. Может, на этот раз даже поработать получится…
И поработал. Всё выполнил, что Кузьма ему наказал, и странное дело, меньшой сын барина – Александр всё рядом ошивался. Ходил, смотрел, будто сказать что хотел, но молчал, сопел только угрюмо.
– Алексашка, чего крутишься? – не выдержал Савелий. – Про кота спросить хочешь? Так у меня он. Живой, бедолага. Напуганный только.
Мальчик заулыбался и, наконец, обрёл дар речи.
– А можно мне посмотреть на него?
– Отчего же нельзя? Вам всё можно. Да только папенька не заругает, коли к мастеровому в избу зайдёшь?
– Нет, – уверенно ответил мальчуган и застеснялся. – Я кота Угольком назвал. Он чёрный.
– Добро! – усмехнулся в усы Савелий. – И я так звать буду.
– Спасибо! – тихонько поблагодарил мальчик, коснувшись тонкими пальчиками грубой руки мастерового.
Савелий кивнул и не ответил.
Под вечер суета началась в доме. Все забегали, куда-то Кузьма гонял экипаж, кого-то привёз из деревни. Савелий работал и внимания не обращал, не особо любопытен он был, а позже в людской, за вечерей проговорился Кузьма, сказывал, что барыня рожать удумала, так он за повитухой ездил. Посетовал, что в дурное время, снова лошадей помянул, а Савелий лишь хмыкнул. И без лошадей понятно, не справиться барыне, слишком слаба, истощена болезнью. Ничем ей уже не помочь, разве посочувствовать…
Вернувшись к себе, Савелий отправился в мастерскую. Работа работой, но есть ещё нечто, что в удовольствие делает, там, в мастерской, под сильными умелыми руками расцветали причудливые узоры на большом куске дерева. Ему предстояло со временем превратиться в оправу для напольного зеркала, а пока падала стружка на земляной пол, мастер творил волшебство.
Мастер так увлёкся, что не сразу расслышал робкий и неуверенный стук в дверь, настолько тихий, что и услышал-то его только чёрный котёнок, дремавший на скамье. Поднял голову, навострил