внимание всех.
А между тем эта столь быстрая передача полной власти в руки революционеров была крушением последней возможности, правда, слабой и незаконной, сохранить в России привычную для населения монархическую власть и тем избавить Родину от ужасов междуцарствия и развала.
Известие об этом событии поэтому наполнило меня помимо горьких чувств даже какой-то обидой.
Я вполне понимал, что Михаил Александрович имел не только право, но, пожалуй, и обязанность отказаться от незаконно переданного ему престола, но, отказываясь от него, он не имел никоим образом уже права передавать законную власть, хотя бы временно, в руки революционеров.
Кроме него, было еще много других членов императорской фамилии, к которым за его отказом, в порядке закона, преемственно мог бы в будущем перейти престол.
Нарушать их права, в особенности законные права Алексея Николаевича, он не мог.
Чтобы спасти тогдашнее путаное, но и грозное для Родины положение, у Михаила Александровича был простой и, как мне казалось, естественный выход: он должен был объявить, что принимает врученную ему братом власть только временно, полагая себя лишь регентом законного наследника престола.
Конечно, приняв такое решение, шедшее как будто вразрез с желанием государя, великий князь должен был бы предварительно испросить на то согласие своего старшего брата.
Препятствий к сношению друг с другом в этом вопросе не было никаких: манифест об отречении в его пользу, по настоянию Родзянки, еще задерживался опубликованием, к присяге ему еще никого не приводили, а прямой провод для разговора между Псковом, Ставкой и Государственной Думой в Петрограде действовал без отказа за все время пребывания в Пскове и в Могилеве Его Величества. Наконец, существовал еще телефон, соединявший Александровский дворец с могилевским губернаторским домом. Этот провод первые два дня не был прерван[12].
Я почти убежден, что государь после некоторых колебаний согласился бы на такую перемену, могущую притом быть только временной, до успокоения страстей, а великий князь, пользуясь властью регента, конечно, не препятствовал бы маленькому императору оставаться при его родителях. Этот вопрос, при известной находчивости, легко мог быть улажен.
Но, к сожалению, в те роковые дни обмена мнений между братьями не состоялась. Михаила Александровича окружали и ему советовали отказаться лишь думские деятели, изменившие престолу, а с ним и Родине.
Впрочем, все это были только возможности, притом возможности, пришедшие на ум большею частью уже после совершенных действий. О них не стоило бы и говорить. Но решимость воспользоваться в особенности в Псковские дни 1 и 2 марта могла большим благом сказаться на моей Родине. Даже столь легко организованная на наших придворных автомобилях поездка государя из Пскова на фронт в верные войска близкой армии Радко-Димитриева спутала бы карты заговорщиков. Отречения бы не было и всего того, что за ним последовало…
Решение великого князя