Страсть на холсте твоего преступления. Mirin Grots

у лучших мастеров скрытности. Из-за службы бывшим разведчиком я отточил множество техник на практике, чем гордился бы при других обстоятельствах. Меня учили двигаться бесшумно и незаметно, я использовал специальную технику ходьбы, чтобы минимизировать звук своих шагов. Прошлая работа на правительство оставила много полезного, как и множество трав. Я пару минут наблюдал за ней, как она бессмысленно смотрит в одну точку и делает глотки мартини. Если бы мог, пожалел и посочувствовал бы.

      Включив свет в гостиной, я заставил её подпрыгнуть и выронить тяжёлую бутылку алкоголя. Столкновение бутылки с мраморным полом заставило нас обоих поморщиться. Она замерла, увидев меня, но быстро сменила своё лицо на холодное.

      –Что ты делаешь? –спросил я, будто не увидел то, как она распивает алкоголь ночью. Ночная рубашка съехала с плеча, оголяя его, на одной стороне развились рыжие волнистые волосы, большая часть скрывалась на её спинке. Бледное лицо, утончённые черты лица, похожие на мраморную статую мастера и эти розоватые щёчки.

      –Пью. В одиночестве. Тебе это знакомо? – по тихому голосу была понятна степень её опьянения. Ещё и говорила об одиночестве. Исходя из ситуации, в которой ей приходится быть, я понимаю её желание выпить.

      –Хотя что ты знаешь об одиночестве, – она отчаянно развела руками и продолжила:

      –Весь из себя деловой, строгий и красивый. Ты окружен вниманием, и не только женским. Все хотят быть рядом с богатым мужчиной, который обеспечит их жизнью мечты, –бурчала она, смотря перед собой. Я не мог сдерживаться, смотря на то, как она страдает. Огородить себя от неё. Мне нужно делать всё, чтобы она подписала бумаги и план Андреаса оказался исполненным. Никакой жалости, влюблённости и страдания.

      –Богатство может изолировать, не каждый готов видеть во мне человека, а не карман с деньгами, – ответил ей, заставляя бледное личико поднять на меня глаза. Они были зелёными и большими, выразительными и яркими. Они напоминали свежие отцветавшие листья весной.

      –Ты прав, –Тереза о чем-то глубоко задумалась, делая привлекательную мордашку и хмуря брови. Я так редко видел улыбку на этих губах, что грудную клетку защемило.

      –Почему ты напилась? – спросил я, проходя в зал и снимая с себя пальто. Меня раздражал её характер до ниточки, пропитанный упорством и сопротивлением. Она могла специально сделать что-то назло мне, как например, подкупить одну из горничных, чтобы та снабжала её информацией. Но мои горничные проходят жестокий отбор, прежде чем встретиться с рыжеволосой бестией. Про листы бумаги я знал и позволил ей поступить дипломатично.