Смеяться – над вами. Страна, окольцованная дорогой и рождённая у дороги: с плачем ребенка, запахом горячего мяса, криком поднебесного муэдзина, и бесконечным движением звуков – вчера, и сегодня, и завтра. Ночью дорога течёт, как река в звездно-лунном разливе. С рассветом – лентой взлетит на высокий холм и утонет в небесном мареве, бесконечно глубоком и вечном, как время.
Очнулся от ощущения тепла и блаженства. Открыл глаза: я был укрыт шерстяным пледом.
– Ты мой попутчик – дорога должна согревать, – ответил он скромно на мой вопрошающий взгляд. Я был благодарен, но слова были бы лишними, а молчание – знак понимания. Дорога петляла по склону горы, забираясь все выше и выше.
Раджеп что-то пел или так он рассказывал. Потом снова молчал, потом рассмеялся, как уставший от собственной хитрости ребёнок, перед тем, как попросить игрушку:
– Тебе ещё долго работать?
– Ещё месяца два.
– Всё идет хорошо?
– Нормально.
– Есть проблемы?
– Для проблем всегда есть твой турецкий совет.
– Какой? – ему стало интересно, а машине – легче.
– Ты говорил мне: «Мемнул обдум».
– Не бери в башка?! Ах, ты хитрец! Так проблемы не решают! – он опять подстегнул машину, она покорно подчинилась и рванула в гору.
Дорога шла вверх и вверх.
Турция – это место, где время чувствуешь как движение космоса. Так чувствуешь край земли, когда станешь над морем и увидишь с высокого берега, глубоко-глубоко внизу, точечки птиц над волнистыми нитями волн и звёздную даль неба. Захочется повернуть глаза на восток, опуститься на колени, безвольно, и, дыханье сдержав на мгновение, почувствовать вечность молитвы, слова которой забыл. Как забыл своих предков и самого себя под гипнозом луны. Золочёной луны, ночной или белой пушинкой – днём? Будто парус из космоса дня убегает от вас – то ли в прошлое, то ли в будущее… Месяц на небе? Месяц на флаге? Сабля на красном? Парус с луной – на флагштоке?
Турция – дорога по небу.
– Космос! – сказал я, не думая.
– Космос? – переспросил друг, пытаясь понять смысл слова. Понял и закивал с хитроватой улыбкой.
Космос. Именно это слово пришло мне на ум, когда джип Роджепа взлетел над вершинами гор, и я увидел картину внизу: далёкую чашу долины, обрамленную морем и небом с вечерними звёздами, город вросший в горные склоны и горящий осколками закатного солнца на стёклах игрушечных домиков, как искры кострового пепелища. Горячо и гипнотизирующе. Город – как искры костра. Далеко внизу догорал костёр города.
– Раджеп! – закричал я в восторге. – Посмотри, как красиво!
Раджеп что-то кричал мне, бешено вращая руль, будто мы летели на самолёте и запутались в заоблачных виражах. Он яростно скалил зубы улыбкой счастливого янычара, окрасившего свой ятаган кровью первого боевого удара и первой желанной жертвы. Конечно, этой жертвой был я. Он пронзил меня в самое сердце, выпотрошил