моего резюме, Воронов поднял на меня глаза. Он смотрел оценивающе, но не так, как обычно оценивают состоятельные мужчины хорошеньких девушек, а так, как работодатель может оценить потенциального сотрудника. Под этим проницательным взглядом я смутилась, но глаз не отвела.
– У вас филологическое образование, Ася, – сказал он. – Почему сделали выбор в его пользу?
– Люблю литературу… и русский язык.
– Значит, пишете без ошибок?
– Стараюсь.
– Видите ли, профиль моего учреждения никак не соответствует вашей профессии.
– Владимир Александрович, – вклинился папа, – вы не смотрите на ее диплом. Ася у меня девочка толковая, все схватывает на лету.
От этих слов отца я окончательно смутилась и теперь мечтала лишь о том, чтобы это позорное для меня собеседование поскорее закончилось, и я смогла сбежать домой. Я с самого начала говорила, что это неудачная затея, но отец пошел на поводу у мамы. И вот результат.
– Павел Андреевич, – обратился Воронов к папе, – не могли бы вы подождать в приемной. Я бы хотел, чтобы Ася сама ответила на мои вопросы, и после этого я смогу сообщить вам о своем решении.
Отец покраснел, часто-часто закивал и, неловко вскочив со стула, засеменил к двери. Мне было неприятно смотреть, как отец будто бы боится и лебезит перед Вороновым, и все это ради меня.
Дверь за отцом закрылась, и Воронов снова перевел взгляд на меня.
– В вашем резюме написано, что вы год, – он посмотрел в бумаги, – вернее, десять месяцев проработали в школе. Почему уволились?
Я замялась с ответом, и Воронов тут же с сарказмом заметил:
– Не хватило характера вынести современных школьников?
– Скорее, не хватило характера промолчать, – возразила я.
– Объясните.
– Мне не очень бы хотелось… – тут же пошла на попятную я.
– И все же, – потребовал Воронов.
Я сделала глубокий вдох и сказала:
– Есть такие родители, которые считают, что их дети непогрешимы и что умнее их на свете никого нет. А если у такого ребенка проблемы со школьным предметом, то виноват обязательно учитель. Особенно, если этот учитель молодой и неопытный.
– Вспылили и наговорили грубостей какой-нибудь неадекватной мамаше, – сделал вывод Воронов.
– Говорила я спокойно и вежливо и лишь то, что соответствовало действительности.
– А потом уволились?
– А потом директор попросила меня извиниться и признать, что я ребенку недодала знаний, отсюда и проблемы.
– И вы признать свою ошибку отказались?
Выводы Воронова меня уже конкретно подбешивали, но что бы он там обо мне ни думал, я действительно умела держать себя в руках.
– Свои ошибки я признавать умею, – твердо сказала я, – но также умею настаивать на своей правоте, когда ошибок не совершаю.
Я увидела в его карих глазах зажегшийся огонек одобрения.
– Вы мне нравитесь,