нет. Вы не охотник?
– Нет, и даже не рыбак.
– Жаль, а то у нас кто не рыбачит, так с ружьишком ходит. Красота здесь! – Он сделал широкий жест рукою.
Я огляделся. Дорога петляла среди тайги. Огромные сосны, кедры, лиственницы запорошены снегом. Среди них сплошной, непроходимой стеной вставал подлесок. Зверю здесь, ясное дело, раздолье. Мы свернули на широкую, наезженную машинами дорогу. Теперь частенько нас обгоняли или шли навстречу МАЗы, КрАЗы, самосвалы, трелевочные тракторы.
– Да, места чудесные, и в то же время не глухомань – жизнь, вижу, кипит. Ну, а люди как?
– Люди?.. – задумался возница. – Разные, как и везде. Одни за этой самой романтикой едут. Только из-под мамкиного крыла – и за острыми ощущениями. А жизнь здесь суровая. Трясет частенько. Цунами на побережье бывают, – почти с гордостью сказал он. – А зимой пурга закрутит – так на несколько дней. Дома с крышами заметает – откапываем потом. Почта не поступает, продукты свежие – тоже. «Романтики» как на это посмотрят, так через год их и след простыл.
– Ну не все же такие.
– Почему все, я не сказал, что все. Но есть. А другие так и поют: «А мы едем, а мы едем за деньгами и не надо нам романтики тайги». От них, конечно, пользы больше – вкалывают на совесть. Но среди них крохоборов много, зимой снега не выпросишь. А есть и такие, которые влюбляются в эти места, и их уже отсюда силком не вытащишь, разве только в отпуск. И строят они здесь для себя, и землю берегут для себя. Вот такие люди в основном и живут. А остальные так – транзит.
Возница хлопнул вожжами и прикрикнул на лошадь. Впереди открылась долина, в центре которой грудились покрытые снегом крыши домов. Над ними вертикально поднимались султаны дыма и, достигнув какой-то невидимой черты, все сразу размазывались и исчезали.
Вскоре мы въехали в поселок. Миновав ряды деревянных одно- и двухэтажных домов, остановились возле низкого П-образного строения.
– Райбольница здесь, – сказал мой спутник. – Вот и приехали.
Я слез, распрощался с возницей, и сани, поскрипывая, укатили.
Главный врач принял меня приветливо. Пока он изучал мое направление, я рассматривал своего нового шефа. Высокий, крепко сложенный, лет сорока пяти, с большой круглой головой и пышной шевелюрой. Лицо уверенного в себе человека, усиливают это впечатление темные большие очки. Движения главного плавны и слегка расслабленны. Кабинет обставлен тяжелой, самоуверенной, как и его хозяин, мебелью. На стене карта района, границы которого очерчивают почти ровный полуэллипс, опирающийся на Охотское море.
Посмотрев мои документы, Аркадий Ильич удовлетворенно произнес:
– Ну что ж. как будто вес в порядке, а практика, будем считать, – дело наживное. Надеюсь, сработаемся. Как вы насчет этого дела? – внезапно спросил он, щелкнув себя пальцем по шее.
– Средне, – ответил я.
Очевидно, вид у меня был при этом несколько растерянный, потому что Борисов взглянул недоверчиво:
– Будем надеяться…