лес. Там у нас родник. Мы там питьевую воду берём.
– Дорога в лес мимо участка Глуховых встречается где-нибудь с этой тропинкой?
– От той дороги тоже тропинка к роднику есть.
– Ясно. Ваня ночевал здесь всё лето?
– Да. И днём здесь читал, писал.
Палашов аккуратно приподнял подушку и увидел тёмно-синюю записную книжку.
– Похоже, это и есть его дневник. Возможно, мне придётся его изъять. Прочтите-ка вы его сама. Вдруг вы узнаете что-то очень важное о сыне. И скажете об этом мне, если это меня касается.
– Хорошо.
В душе был белый поддон со стоком, над ним располагалась угловая полка с дешёвым мылом, шампунями и мочалками. На стене благоухал берёзовый веник на длинном гвозде. Шторка защищала стены и пол от брызг во время купания. Вода нагревалась тэном, её приходилось таскать вручную. За перегородкой была скамеечка и вешалка для полотенец и одежды. Тазик для стирки выглядывал из-под скамейки. Два больших полотенца и одно маленькое висели на бельевой верёвке, на улице. Верёвка была натянута между двумя столбами.
– С вашего позволения, я удаляюсь до завтра, – сказал Евгений Фёдорович, когда они с Марьей Антоновной вышли на улицу. – Держитесь.
Ей ничего другого и не оставалось. Он тронул под локоть бедную, уставшую страдать женщину. Она была совсем невысокой, и следователь мог запросто спрятать её к себе под мышку. Но она была холодной и гордой. Беда как будто укрепила её, а не сломила. Она кивнула, глядя ему в лицо карими глазами, отпуская его. Он ещё на секунду задержался, затем развернулся и быстро пошёл в сторону дома. Больше он не стал заходить внутрь, а, обойдя дом кругом, вышел через открытый для жителей деревни проход к роднику. На улице он заметил, что круглолицая соседка наблюдает за ним через штору со своего крылечка, но не подал виду.
На часах было уже без пятнадцати девять. Становилось всё темнее и холоднее. Палашов спешил обратно к Миле. Притом он обнаружил кратчайший путь. За сараем, возле лип, дорога по диагонали через луг уходила прямо в сторону дома девушки. По ней он добрался бы за пару минут, но он ещё раз обошёл все дома. Жизни по-прежнему не было ни в одном из них, кроме дома Глухова. К Глуховым Евгений Фёдорович решил зайти завтра. Ему надо было разобраться сначала с Милой. И предстоящий разговор с Милой почему-то его волновал.
– Ванюшка, сынок, пойдём скорее. Мне кажется, там уже вся деревня собралась. Сейчас весь хлеб раскупят, нам с тобой не достанется.
Это раз в неделю приезжал к ним грузовик с хлебом, потому что жители постоянные в деревне были, а магазина не было. Ванюшка никак не мог оторваться от мультфильма. Он не был избалован: телевизор показывал всего две программы – первую да вторую. Мультик или сказка – для этого ребёнка настоящий праздник и большая редкость, доступная только потому, что сосед Валерка антенну установил. Мать это прекрасно понимала и терпеливо ждала сына. Но время бежало, а он всё никак не выходил из комнаты.
– Мамуль,