не вижу в задницах и не понимаю твою ревность.
– Но ты понимаешь, как твоя мать была молода и привлекательна? Откуда я мог знать, что она там у себя на работе вытворяет?
– Установил бы за ней слежку.
– Молчать. Яйца курицу не учат. Ты что, хочешь сказать, что ты будешь следить за женой? Когда женишься, конечно.
– Нет. Я буду любить её так… так… что ей даже некогда будет оглядеться по сторонам.
– Ну да, щас. Ишь какой деловой! Ты уж и любить научился? Любилка выросла?
Что Женька мог ответить на этот вопрос? Благо мама снова вмешалась в разговор.
– Перестанете, может быть? Что за околесицу вы несёте?
– Всё. Домой. Хватит на сегодня.
Под окнами пятиэтажки они заглушили мотор, вышли, тщательно закрыли машину. Фёдор Андреевич нежно погладил её по капоту.
– Федь! Когда будем обмывать покупку? – крикнула в окно соседка с первого этажа.
– В субботу будем гудеть, тёть Зин. Приходи.
Женька возненавидел эту свою первую машину, когда на ней через три года разбились родители.
Дощатые ворота распахнулись. Между ними стояла преобразившаяся Мила: на ней свободно покоился длинный приталенный чёрный сарафан, волосы аккуратно зачесаны назад. Высокий лоб возвышался над притягательными глазами. Девушка была худа, бледна и заплакана. Теперь, когда лицо стало открытым, в глаза бросались красные распухшие губы.
– Ну вот, совсем другое дело, – заметил вслух Палашов. – Долой лохматые кофты! – И спешно добавил: – Простите.
– Покажите ваши документы, – заявила вдруг девушка, подойдя к нему. – А то, знаете ли, сейчас столько всякой швали развелось.
– Вы правы. Пожалуйста.
Вынул из заднего кармана джинсов красную корочку и протянул ей.
Она внимательно изучила документ, не смущаясь пристальным взглядом Евгения Фёдоровича.
– Как? Смахивает на правду?
– Вроде бы. Юрист первого класса…5 Следователь… На фотографии вы моложе.
– Мила, можно я вас – на «ты»?
– Как хотите.
– И ещё одно. Не говори пока, пожалуйста, никому, что я – следователь. Скажи… Ну… дядя, что ли… или кузен. Как тебе больше нравится.
– Вы думаете, я много общаюсь с людьми?
Она пожала плечами.
– Ладно, дядя Женя, – усмехнулась она, отдавая ему удостоверение. – Заезжай.
Палашов сел в машину и резво въехал в сад, пока антоновская яблоня не остановила его ветвями, немного сдал назад. Не спеша переложил сигареты с сиденья в карман, достал под наблюдением Милы из багажника кожаный чемоданчик, джемпер и закрыл машину. Повернулся к ней.
– Ну, здравствуй, племянница. Веди дядю в дом и покажи ему его лавку.
Брусчатый дом был просторен и покрыт светло-коричневой краской. На первом этаже он делился на две части: террасу и две небольшие спальные комнаты. В центре дома