до дома.
На следующий день между мной и Коровиным провели очную ставку. Меня предупредили, что у него открытый туберкулез. Я взял с собой платок, чтобы прикрывать дыхательные пути. Его подельников быстро нашли. Им вменили разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору с применением оружия. Адвокаты могли попытаться доказать, что имел место эксцесс исполнителя. По факту лишь один, не согласовав с другими, достал нож. Тем более он и слова не сказал, что воспользуется им. Однако у меня не было сочувствия к этим людям. Я выступил в суде так, чтобы у них не было шанса претендовать на более мягкую статью. Я хотел, чтобы они сгнили в тюрьме – не за сто рублей, а за то, что унизили меня самым подлым образом. Я просил маму остаться на приговор, чтобы узнать, какое наказание они получат. Двум дали по пять лет колонии строго режима – они были рецидивисты. Одного отправили лечиться в психбольницу. Я надеялся, что они не доживут до освобождения.
В ближайшие годы опасность быть избитым и обворованным мне не угрожала, как и другим потенциальным жертвам этих преступников. Выйдя из суда, я гордо сел в машину с мыслью, что сделал для общества полезное дело. Мама заметила, что во мне есть задатки прокурора.
В июне 2005 года, по окончании девятого класса, я получил аттестат с отличием. Кроме меня, никто из выпускников средней школы не достиг такого результата. Впереди было еще два долгих года, но казалось, что основной задел для медали выполнен. Это было беззаботное время: я отдыхал, наслаждаясь победой. Однако почивание на лаврах привело к тому, что впервые за все годы я прочитал лишь часть заданной на лето литературы.
В десятом классе у нас сменились основные учителя: одна – по русскому и литературе, другая – по алгебре и геометрии. Теперь отметки ставили по полугодиям. Надо было держать качество в два раза дольше. Учительница по русскому принципиально не ставила пятерок, ведь, по ее мнению, никто из нас не владеет языком на отлично. В свою очередь, преподаватель математики сразу меня невзлюбила. На первом же уроке, увидев мою фамилию в журнале, она пренебрежительно уточнила: «Тот самый отличник?» В любой момент она могла вызвать меня к доске. Вместо решения задач спрашивала дословно правила, написанные в учебнике, будто это стихи. На уроках мы не искали ответы, а запоминали порядок слов в теоремах. Таким образом, одна преподавательница из принципа придиралась к единственной пропущенной запятой, а другая – к недословному воспроизведению теорем.
Макс и Андрей ушли в колледж. Их место быстро заняли два других моих одноклассника. Неожиданно со мной стал общаться рыжий весельчак с ником V., который когда-то обошел меня на выборах главы класса. Он дружил со спортсменом Green, которому я в четвертом классе от обиды сломал карандаши. Они называли себя никнеймами, под которыми играли в компьютерных клубах. У меня же только в этом году появился ноутбук. Распаковывая его, я думал, что тачпад – это дополнительный экран. Мир геймеров был от меня слишком далек. Зато я мог порекомендовать им качественные фильмы. Каждому из них дал посмотреть «Пролетая