Василий, никакого восторга со стороны спутницы не услышав.
– Знаю, не в новинку мне нодья-костер, – ответила Катя. Братик ее Валера в походах такое сооружение огненное строил. Греет, что печка твоя, не гаснет, следить не надо, спи-почивай до утра.
Кроме сушняка оставил им леший ключ с водой ледяной. Каким колдовством на вершину самой высокой горы в округе воду провести удалось, о том даже Василий не ведал. Тайна та великая, человеку не подвластная, а потому нечего и голову над нею ломать. Есть ключ на горе и хорошо, почаевничать можно, горячего похлебать. Впервые в жизни Катя не полезла с советами, потому что ни макарон, ни тушенки в этом мире и быть не могло, а ничего другого она в походе не признавала.
Василий же затеял кашу варить. Просяную на сале. Еще туда картофелю кинул и луку… Собралась было Катя сказать, что такого она есть не станет, и пусть Василий выдаст ей сухим пайком хлеба, сала и лука, но от котелка пошел такой убийственно вкусный запах, что отказ сам собою в горле застрял.
– Кулеш, называется, – скромно представили варево Кате, вручая деревянную ложку.
Есть пришлось с одного котелка, и ложка была шершавая, но Катя, повизгивая от восторга, уминала свою половину так, что только за ушами трещало.
Василий сполоснул котелок, протер тряпицею, наполнил водою, и вновь на рогатульку пристроил.
– Чайком побалуемся, да и на боковую.
После сытного, вкусного кулеша, и кипрейного чая, на Катю накатила сонливость. Еле-еле, носом клюя, помыла кое-как посуду, да приступила ко сну готовиться.
Вытащила из рюкзака спальник на пуху гагачьем, что – что, а девка в снаряжении туристическом докой была. При таком то брате повернутом, как не быть!
С сомнением Василий головой покачал, на приготовления ее глядючи.
– Ох, замерзнешь, Катюха!
Собрал он травы, веток, уложил напротив нодьи, кинул на них дерюгу.
– Ты, девка, рядом устраивайся, не бойся, – сказал он Кате. – Теплее вдвоем будет.
Та лишь рукой махнула, мол нечего тут – вдвоем, и не мечтай!
– Ну как знаешь, – пожал плечами Василий, залезая под тулуп овчинный.
«Хорошо ему, бугаю, под тулупом то!» – дрожала получасом спустя Катерина в спальнике. На Кудыкину гору ночь пришла такая холодная, да ветренная, что и гагачий пух не спасал. Нодья хоть и тлела исправно, да только притулилась из стеснительности Катя совсем уж с края, не доходил до нее жар.
«Да ну его к лешему, так и околеть недолго!» – решилась Катя. Вжикнула молнией спальника, и молнией же метнулась к Василию. Тот спал, заложив руки за голову, дышал ровно, без храпа богатырского, на самом жару вдоль костра. Залезла Катя под тулуп, спиною к боку теплому пристроилась, зубами стучит, согреться пытается. Василий в полудреме к ней повернулся, сграбастал, к себе прижал, та и трепыхнуться не может в охапке медвежьей. Что делать то? Вспомнились слова гуру – «Если вас обнимают, и вырваться не получается, расслабьтесь и попытайтесь согреться». Расслабилась Катя, согрелась, да и заснула.
Глава 6
Наутро