балка, державшая крышу, сорвалась и пробила корзинщику голову! Ты построил для него эту хижину, а на следующую ночь она развалилась и убила его».
Так он мне сказал в то злосчастное утро. При этом на вопрос, откуда он знает о случившемся, Сему поведал, как шел на рынок, дабы узнать цену за продажу своей жены Анум в рабство. И шел он утром!
«Он мог услышать это от тех стражников? Сомневаюсь. Стража наверняка появилась уже позже. Да и толпа собралась утром. Почему я так решил? Да потому, что если бы она собралась ночью, то не стояла там до самого утра. А грохот падающей крыши точно переполошил бы соседей. Выходит, корзинщик действительно погиб утром, и Сему чего-то не договаривает? Или он просто, как всегда, переволновался и все перепутал? Дважды перепутал? Нет, дважды человек попутать не может. А что, если балка и вправду сорвалась ночью, а соседи просто не услышали – были пьяны или мертвецки устали? Нет, в это очень слабо верится. Прямо все соседи разом напились и устали? И тот кузнец… Урхамму. Я отчетливо видел, с какой ненавистью он смотрел на Сему. Да и после моего задержания он исчез. Доверяю ли я Сему? Разумеется. Ведь мы дружим вот уже несколько лет. Он просто обожает много и вкусно поесть, а я люблю выпить. Так, что немало вечеров мы проводили в различных питейных заведениях. Да, Сему часто ноет, трусоват и слаб духом, но повода для недоверия он мне не давал. До сегодняшнего дня».
Воспоминания откатились на несколько дней назад, когда я еще не закончил строительство хижины.
Я окинул взглядом стену в поисках возможных изъянов. Не заметив ничего, повернулся к готовым балкам, сложенным рядом и уже собрался водружать их на крышу, как вдруг увидел Сему. Он плелся по дороге.
– Эй! – поприветствовал его я, вскинув над головой перепачканную в глине руку.
Но он не ответил.
Сему шел ссутулившись и опустив голову. С крайне мрачным выражением лица. Я сразу понял, что случилось нечто неприятное и, бросив балку на землю…
(«кстати, не повредил ли я ее тогда? нет, вспомнил, она была в порядке»)
…направился навстречу приятелю.
– Что с тобой? – спросил я, пытаясь заглянуть другу в глаза.
– А?
– Ты в порядке? Боги, да на тебе лица нет!
– Деньги, – прошептал он так тихо, что я с трудом уловил.
– Деньги? Какие деньги?
– Мои деньги, – он не поднимал головы, – все мои деньги.
– Успокойся. Знаешь что, давай-ка присядем. Пить хочешь?
Сему помотал головой. Я подвел его к скамейке, пристроенной к хижине. Он грузно опустился на нее, словно мешок с пшеницей. Я присел рядом.
– Рассказывай, давай.
Потребовалось несколько минут, чтобы Сему сумел хоть частично справиться с оцепенением. Я терпеливо ждал, пока он не заговорит, участливо посматривая на приятеля.
Солнце заливало округу приятным оранжевым светом, готовясь продолжить путь в сторону заката. Люди сновали туда-сюда по улице, ведущей к Западным воротам, полностью погруженные в свои заботы и не обращали на нас никакого внимания. Где-то неподалеку куковала горлица[1].
– Я