дождя, если сейчас обернусь…
Это действительно она. Я смотрю на нее, и тут же включаются механо-, термо- и ноцицепторы – меня словно пронизывает электрическими разрядами, уничтожающими безразличие, вбитое каплями дождя. Высокий лоб. Стрижка каре на средние волосы придает обаяние и магическую красоту ее округлому лицу. Она поправляет челку этим своим жестом, который невозможно забыть и увидеть у кого-нибудь другого. Смотрит на меня и улыбается, а в зеленых глазах с золотистым кругом вокруг зрачка светится непередаваемая нежность. Она раскрывает объятия, а я стою и смотрю на нее, потому что не понимаю, что происходит, не понимаю, куда делись возникшие между нами официальные отношения подчиненного и руководителя.
– Ну что же вы стоите как истукан? Так приятно увидеть здесь знакомое лицо. Вы не рады?
И я понимаю, что дистанция между нами сократилась резко и неотвратимо, что всё, что я делал, было не зря. А еще понимаю, что ей нужен этот контакт, это соприкосновение: просто у нее, видимо, такая особенность – ощущать человека не глазами, не ушами, а кожей. Я ставлю чашки на стол и иду навстречу ей. И с каждым шагом всё больше теряю уверенность в себе, в понимании происходящего, словно она делает меня беззащитным перед ней и в то же время защищенным от дождя.
– Конечно же, рад, – произношу я, оказываясь в ее объятиях.
Сердце бьется особым ритмом, и я от этого в полном недоумении. Она обнимает меня, прижимает к себе, словно считывая какую-то информацию, которую может ей дать только такой контакт. А я ничего не могу дать взамен, потому что не привык к такому обращению, к такой нежности и уже давно не помню, чтобы меня кто-то обнимал. Я вообще не люблю, когда меня трогают, а тем более обнимают, но ее объятия меня не раздражают, а, напротив, успокаивают. Последний раз меня так обнимала крестная, которую я уже давно не видел.
Ольга Николаевна отпускает меня в тот самый момент, когда я уже было приготовился обнять ее в ответ. И теперь я в нерешительности смотрю на нее. А она как ни в чем не бывало продолжает прерванный диалог – так, словно ничего не произошло, так, будто не было этого объятия и мы снова совершенно чужие друг другу люди.
– Как мило. Вы взяли два кофе? И один, по всей видимости, для меня? Помнится, мы с вами встречались здесь когда-то?
– Да, так и было.
– Удивительно, что вы запомнили, что я люблю латте!
– Может быть, вам что-то еще заказать к кофе?
– Морковный торт.
Оплачиваю и несу на тарелке кусок из коржей с грецким орехом и изюмом, пропитанный сливочным кремом, на котором лежит аппетитная морковка из мастики. Она достает телефон. Никогда не подумал бы, что взрослый человек будет этим заниматься – фиксировать каждый шаг своей жизни, делая достоянием общественности то, что принадлежит только ему, выкладывая запечатленные мгновения в социальные сети. Делает фото.
Мне становится страшно: сейчас я с особой отчетливостью понимаю, что нас всех давно уже оцифровали и мы