часа пополудни Саваж и Гастон заметили, наконец, паруса какого-то судна. В подзорную трубу Гастон с изумлением распознал двухмачтовый бриг.
– Не может быть… Мы погибли: это «Кардинал Ришелье», корабль французского королевского флота. Помните, на нём был тот самый монах. Где он сейчас? бриг идёт с зюйд-веста. Что всё это значит?
– Господин лейтенант, смотрите, – закричал Саваж, – там, на зюйд-зюйд-ост, наша «Принцесса Диана» и ещё какой-то парусник.
Гастон направил трубу туда, куда указывал рукой Саваж.
– Да это моя шхуна! Как она идёт с попутным ветром, как идёт! Это Пьер спешит на помощь. Впрочем, «Ришелье» гораздо ближе…
В это самое время со стороны баркаса с пленными загремели выстрелы. Гастон и Саваж, не сговариваясь, бросились к баркасу. Первый, кого они увидели, был Усаторре. он, орудуя саблей, наседал на человека в сутане. Да это он, тот самый монах! В руках у него был длинный испанский кинжал, в другой он держал большой католический крест, медный или бронзовый. он держал его за короткую верхнюю часть, так что крест походил на меч с обрубленным остриём. двое моряков лежали, истекая кровью. Это были матросы, оставленные на ночь стеречь пленных бандитов.
– Хайме, держись, – крикнул Гастон. В правой руке у него был пистоль, левой, на бегу, он придерживал шпагу.
Увидев Гастона, монах метнул в него крест. Гастон успел отпрыгнуть в сторону, а Усаторре рубящим ударом поразил монаха в плечо, но сабля скользнула с металлического оплечья, скрытого сутаной. Хайме потерял равновесие и упал на колено. ещё миг и испанский кинжал вонзился бы ему в горло, но выстрел Гастона остановил монаха, он покачнулся, но не упал, его спасла стальная кираса. Усаторре был уже на ногах. Он прыгнул на монаха, сбил его с ног и схватил руку, сжимавшую кинжал. Подоспевшие Гастон и Саваж скрутили монаха. Едва они отдышались, как увидели Антру и бегущих парней.
– Вы живы, все живы?.. о боже, они ранены.
– Да, дорогая, надо спасать матросов, пока они не истекли кровью. Но посмотри, кто тут устроил ещё одно кровопролитие.
– Не может быть!.. отец Доменик, посланник самого военно-го министра!
– Так ты его знаешь, Антра?..
– Антуан рассказал мне о нём ещё в Лондоне. Впрочем, это разговор особый, ты понял?
– Нет нужды повторять, любовь моя. они переглянулись. Антра подумала: «Поразительно, он понимает меня с полуслова! ну куда мы друг без друга?» Но внешне она казалась совершенно спокойной. Заглянув в баркас, она спросила:
– А где же тело человека с красным платком?
– Здесь, в баркасе, – откликнулся Усаторре.
– Его здесь нет! – воскликнул Саваж, заглянув в баркас одно-временно с Антрой. – Я сам вчера укладывал его. он был под этим брезентом. Видите – кровь запеклась? Чертовщина какая-то. Мишель, – обратился он к одному из раненых матросов, – что тут произошло? Но раненый матрос уже терял сознание, он что-то невнятно бормотал и со страхом смотрел на отца Доменика. На аскетическом