поднятия престижа
В высшем свете, в назидание.
А Солоху вон, на кухню!
Там ей место у плиты, —
Рассердился не на шутку, —
Или в поле, на скирды.
– Захотелось из Парижа,
Муженёк мой дорогой?
Для поднятия престижа —
Где же денежки, родной?
И на мужа так взглянула,
Что от барина тоска
Сразу в комнату подула
Из пустого туеска.
Без владений был наш барин,
Всё, что было, прокутил.
В играх карточных коварен,
Но и те давно пропил.
У иного крепостного
Денег больше от зари,
А у этого, шального,
Шиш в кармане – на мели.
На словах считался барин,
А на деле нищеброд.
Одним словом: был бездарен,
Как и весь забытый род.
Без присмотра даже на день
Не доверит мужу власть.
До гулянок сильно жаден,
Лишь бы только было всласть.
«Здесь за главного – хозяйка.
В родовом поместье правит
Марья Львовна, молодайка», —
Скажет каждый, не лукавя.
В общем, взяли из Смоленска
Гувернантку из французов.
Случай вышел «ля гротеска»,
Когда тех погнал Кутузов.
Куртизанка в плен попала,
Что с ней делать, не поймут.
От своих она отстала,
Слыша: «Русские идут!».
Взял помещик гувернанткой
В услужение к себе,
Но не стала арестанткой,
Благодарствуя судьбе.
Европейские манеры
Стала деткам насаждать.
Показала все примеры,
Как любезно приседать.
Как ходить и как обедать,
По-французски говорить.
Надо барышне изведать,
Как по-модному ходить.
Марья Львовна в услуженье,
Забрала Солоху вновь,
Сделав мужу заявленье:
– Кто здесь главный, моя любовь?
Как сказала, так и будет
И не смей мне возражать! —
Кто же барыню осудит?
Лучше скромно помолчать.
Но с тех пор Солохе нашей
Десять долгих, нудных лет
Запретил встречаться с Глашей
Барин – старый сердцеед.
Если как-то вдруг случайно
Их дорожки и сошлись,
Глафира носик чрезвычайно
Поднимала гордо ввысь.
Только глазки отводила,
Значит, было стыдно ей,
Ведь она её любила,
С тех далёких детских дней.
Но вернёмся к взрослой жизни,
Годы быстро пролетают.
Дни бывают в них капризны,
И, порой, надоедают.
Вот и в жизни Марьи Львовны
Всё текло однообразно.
Дни как будто монотонны,
Но прошло всё не напрасно.
Мило время проводили:
Гости шли сюда желанно.
Марью Львовну все любили
За прекрасное