к диванчику, они вместе уселись на него и некоторое время рыдали. Наконец Клавдия Ивановна вытерла лицо передником, пробормотав:
– Вы уж простите нас, некультурных…
– Я вам так сочувствую, – всхлипнула Маша.
Только теперь, вдоль нарыдавшись, она почувствовала, как внутри у нее наконец чтото расслабилось. Отпустило.
К ней подошел Михаил Палыч и неловко протянул ей свою широкую ладонь. Он осторожно пожал ей руку, и она заметила у него на пальцах лиловые наколотые буквы «КЛАВА». Сама не понимая почему, Маша вдруг ощутила чтото вроде светлой зависти к их незамысловатой ясной жизни. И случившееся несчастье лишь оттенило ясность и простоту их жизни.
– Спасибо, что приехала, дочка, – просто сказал пожилой мужчина. – Рома у нас один был. Единственный сыночек.
Он подсел к Маше с другого бока и принялся праздно похлопывать себя ладонями по коленям.
– Он был славным пареньком, – проговорила Маша, складывая и раскладывая свой платок. – Добрым и внимательным.
– Да, он был очень хорошим мальчиком, – подхватила Клавдия Ивановна. – И никогда никого не обижал.
Она снова вскрикнула, и они оба бросились ее утешать. Вместе им и в самом деле было легче переносить несчастье.
– Единственный сынок, – повторил Михаил Палыч, ожесточенно хлопнув себя по коленям. – Клавдия Ивановна, понимаешь, моя потом все мертвых рожала!
Только теперь Маша заметила, что бывший милиционер капитально проспиртован, и пьяные слезы, словно сами собой, снова заструились по его тяжелым брылям.
– А вы, значит, в Москве живете? – поинтересовалась Клавдия Ивановна.
– Живу, – сказала Маша.
– Как приехали – прямо к нам?
– Да.
– Милая вы моя! – воскликнула женщина и, взяв Машу за руки, принялась жадно в нее вглядываться. – Такая модная, видная!
Было видно, что ей хочется спросить, кем эта городская красавица доводилась их сыну, но она не решалась. А у Маши не поворачивался язык, чтобы соврать.
– А правда, что вы были жена известного комментатора Невзорова Александра? – вдруг спросила Клавдия Ивановна.
Маша так опешила, что даже не нашлась, что ответить.
– Полно, мать, – сказал Михаил Палыч. – Не твоего ума это дело!.. Мы тебя, дочка, регулярно наблюдаем по телеку, – словно извиняясь, сообщил он Маше. – Очень складно ты выступаешь и политически остро.
Маша молча кивнула.
– А правда, что эту Чечню хотели одной бомбой накрыть, – спросил он, – только, дескать, эти чечены пока что откупаются?
– У них, у чеченов, все куплено, – со вздохом добавила Клавдия Ивановна. – Говорят, и наш район уж купили.
– А хер им, а не район! – вспылил пенсионер и, вскочив, сделал хрестоматийный жест.
– Нуну, отец, уймись, – прикрикнула на него жена.
– Что ты понимаешь, мать, –