на себе эту ношу. Правда, из-за большой массы у нас часто возникали проблемы с перевесом по осям и приходилось оформлять в ГИБДД дополнительные пропуска и разрешения на проезд по дорогам общего пользования.
Мы открыли большие ворота для выезда обеих машин из ангара. Ледяной воздух тут же хлынул внутрь, и я поморщился. Первым, за рулем камаза, выехал Димка, а за ним следом неспешно, скрипя широкой черной резиной по укатанному снегу, выехала геофизическая станция ивеко. Обе машины остановились в нескольких метрах от ангара, ожидая, пока я и Саня закроем ворота. Засов, замок, готово! И мы быстро расходимся по машинам.
Запрыгнув в кабину нашей станции, я снял каску и кинул ее на спальник, находящийся в кабине сразу за сиденьями. Дорога предстояла дальняя, километров 300 по гололеду да по зимникам. Я посмотрел на наручные часы и записал в блокнотик время выезда. Стоящий перед нами камаз громко фыркнул и дернулся с места. Вокруг все еще было очень темно, и никого кроме нас на базе не было. Мы не спеша выехали за ворота базы и двинулись на месторождение. Через минуту нам навстречу проехало пустое такси – наверное, его вызвал электронщик и поедет высыпаться на квартиру, после ночной починки телеметрии.
Мы двигались по промзоне. Огромная труба ТЭЦ оставалась справа, и из нее непрерывно валил густыми клубами молочно-серый дым. В декабре в Усинске, если слишком медленно моргнуть, можно все солнце за день пропустить. Светило восходит перед обедом, а сразу после обеда уже садится. Круче этот эффект можно ощутить только где-нибудь в Мурманске. Поэтому мы ехали по дороге, освещаемой только светом собственных фар и луны. Нам предстояли два дня напряженной работы на скважине.
Дорога была двухполосная, асфальтированная и, по большей части, уходящая прямо вперед до горизонта. Чем дальше едешь от города на север, тем меньше становятся деревья, которые вскоре совсем исчезают. Даже рядом с городом сосны и березы растут непривычно низкие, а после часа езды становятся высотой с человеческий рост. Выезжая из Усинска по единственной дороге, ведущей на все месторождения, минуешь ароматный завод, где круглосуточно пахнет сероводородом. Причем пахнет только на небольшом отрезке пути. Иногда над новобранцами, впервые отправившимися по этой дороге на первую работу, опытные водители подшучивают, упрекая их в испорченном воздухе. Может, и негуманно, но зато поддерживает разговор и не дает водителю уснуть.
Работа на скважинах не останавливается ни днем, ни ночью, ни в мороз, ни в метель, ни в жару, ни в праздники, ни в выходные. Никогда не останавливается труд на месторождениях. Нефтяники и газовики работают, не преклоняясь ни перед усталостью, ни перед погодой. Так же беспрестанно и самоотверженно трудятся и все подрядчики, обеспечивающие месторождения материалами, едой и дорогами. Поэтому движение по главной транспортной артерии не стихает никогда. И даже в этот морозный утренний час нас уже обогнала пара машин и несколько встречных, переключая свет с дальнего