Где ты прятался все то время?
– Уезжал. Подальше, – Шейд прочесал волосы, нацепил шлем на руль. – Вроде как прийти в себя. А по возвращении оказалось, что убийца, взятый практически с ножом в руке, сначала спрятался здесь, – кивнул на больницу, – а затем слинял на тот свет, окончательно избежав наказания. Как так вышло, Лейтис?
Следователь пронзительно вгляделся в хмурое лицо.
– А то ты не знаешь, – негромко напомнил, – кем является его отец и на какие чудеса способна присыпанная золотом власть. Может, – злорадное оживление искривило губы Лейтиса, – теперь он испугается. Когда появился человек, способный лишить его всего. Даже бабули об этом на лавочках шепчутся.
– Может, – Шейд и так знал, что Тайс Форсишт будет свергнут при первой же возможности. Вдвойне отрадно узнать, что схожие мысли имеет человек, которого он хотел просить приложить руку к этому делу. – Лейтис, улики по делу Яноша Форсишта искажаются и уничтожаются. И отношение к этому имеет прокурор.
Лицо следователя недоуменно вытянулось при упоминании обвинителя. Некоторое время он молчал и думал. Может, что-то вспоминал, сопоставлял, а Шейд уверялся, что такого рода информация для сотрудника полиции стала откровением. То ли так были уверены в отделе в недоступности хранимого, то ли наплевали на обвинение младшего Форсишта: упекли в больницу и отодвинули папку в сторону, на будущее. И о том, что кто-то станет ковыряться в опечатанных пакетах, не думали.
– Ты можешь выяснить?
– Наверное, – медленно произнес Лейтис, – могу. Попробовать. Ты уверен?
– Я слышал об этом. От самого прокурора, – изумление следователя проигнорировал, пояснять подробности не стал. Проследил из-под ресниц за проходящими мимо людьми и договорил: – Не мне он исповедовался, но сути не меняет. И, – понизил голос, – опроси персонал больницы об увлечениях Яноша. О визитах его отца. Уговори пройти освидетельствование телесных повреждений.
Лейтис неподвижно смотрел, как силятся прорваться сквозь слой сухой пыли блики на мотоцикле, и не мог отделаться от проникшего под кожу беспокойства; ветер, показалось, стал холоднее, нависшие над стоянкой деревья всколыхнулись, взлетели сорванные листья. И это ощущение опасности следователь распознал сразу.
– Ты знаешь больше, чем говоришь.
– Янош Форсишт покалечил много народа вокруг себя. И, уверен, персонал больницы кое-что испытал на себе, – Шейд вскинул голову, всматриваясь в суженные глаза следователя. – Лейтис, они будут бояться. Они станут скрывать, но, увидев, что, – ты поймешь. Потому как пациент умер не случайно. И что он далеко и не жертва, а случившееся с ним – лишь очевидное последствие его выбора.
– Я должен насильно их раздевать? – угрюмо поинтересовался Лейтис.
– Думаю, ты найдешь к ним подход, – Шейд похлопал следователя по плечу. – Попрошу только держать меня в курсе. Мне это надо. Знать.
Что на могиле Атари не напишут жалостливых стихов о невинно убиенном.
Шейд глянул