, апельсиновым маслом и духами, а хотелось, чтобы запахло керосином, и проклятый дворец полыхнул огнем.
Снова глубокий вдох, выдох. Это просто спектакль. Еще один. Уже не новый, но с самой высокой наградой – роль необходимо сыграть безупречно.
Я-Эльмон сделал шаг и громогласно произнес:
– Рейн Л-Арджан, перед лицом Яра Великого, – он воздел к статуе руки, – Церковь выбирает тебя, самого достойного и чистого из нас, чтобы ты встал во главе Кирии и верно продолжил битву с демонами, подобно предку своему Арейну.
Рейн взял протянутую Нолом глиняную чашу и сделал глоток – будто отпил застоявшейся воды. А говорили, что она из родника, откуда Яр и его соратники впервые испили воду кирийской земли. Еще одна чертова ложь.
Среди зрителей раздался взволнованный шепот. Рейн не смотрел на них: парад их лицемерных улыбок сопровождал его с утра до ночи, и лицо каждого уже набило оскомину. Вкус к жизни поддерживали только фантазии, как все они взлетают на воздух вместе с чертовым дворцом.
Глава Церкви отступил, шаг вперед сделал В-Бреймон. Стереть с лица привычную ухмылку наемника он даже не удосужился.
– Рейн Л-Арджан, Инквизиция благодарит тебя за службу и выбирает, как самого смелого и верного среди нас. Да назовем мы тебя королем, и продолжишь ты защищать Кирию, как защищал прежде.
Ригард перекинул ему через плечо перевязь. Даже сквозь плотную ткань сюртука Рейн почувствовал, насколько это холодное, мерзкое прикосновение.
Следующим выступил У-Дрисан. Он сложил руки на большом животе, точно на подставке, и начал:
– Рейн Л-Арджан, торговая гильдия выбирает тебя, честнейшего, и завещает: да останешься же ты непоколебим, возглавив Кирию.
Крейн приколол на жилет будущего короля изумрудную брошь в виде птицы. Рейн до боли и скрежета сжал зубы. Просто спектакль. Надо вытерпеть. Этим лицемерным ублюдкам еще недолго играть свой бал.
– Рейн Л-Арджан, – в голосе О-Ренека мелькнуло раздражение. Гвардеец по-прежнему не скрывал презрения к ноториэсу. – Станет же королем Кирии сильнейший из нас. Гвардия выбирает тебя, так будь же готов принять любую битву.
«Буду», – это был единственный завет, которому действительно хотелось следовать. Они еще увидят битву. Сами взялись за ружья и сделали первый выстрел.
Ньяр О-Ренек положил перед Рейном меч. На лезвии поблескивали незнакомые черные символы, рубины на гарде складывались в изящный узор. Поговаривали, меч принадлежал Орину – основателю гвардии. Рейн был готов сделать ставку, что это еще одна ложь.
Парен Е-Мик быстро шагнул вперед и, едва посмотрев на короля, принялся взглядом ощупывать собравшихся, точно каждому выносил приговор.
– Рейн Л-Арджан, самый справедливый из нас. Суд выбирает тебя, и станешь же ты королем, и будешь жить и судить по чести.
Главный судья протянул белесый древесный лист. Рейн принял дар с благодарностью во взгляде и прожевал – безвкусно и сухо. Лист принадлежал белому дереву, которое считалось символом правды и, по совместительству, суда. Оно бы издохло, узнав, сколько в тронном зале вранья!
Последним подошел И-Ильман. Он приосанился:
– Рейн Л-Арджан, ученая гильдия называет тебя своим королем, тебя, умнейшего из нас. Будут же твои решения приняты разумом и только во благо Кирии.
Симан повесил на шею избранника золотой медальон – конечно, и его коснулись легенды: он, видите ли, принадлежал Инею, основателю ученой гильдии.
Рейн поднялся с колен, взял меч и пристегнул к поясу. Зрители, аплодируя, сделали к нему шаг, но не осмелилась подойти ближе.
Открылась дверь тронного зала. Спектакль продолжался. Теперь будущему королю полагалось пройти от дворца до устья Эсты, где высадились Яр с соратниками. Только там, после клятв и обещаний, на него возложат корону и по-настоящему назовут королем.
Рейн сделал еще один глубокий вдох и прошел сквозь зал. Толпа двинулась следом – лживая, лицемерная, желающая поглядеть на смиренную овцу. Будет им спектакль, они увидят, как волк снимает овечью шкуру.
Рейн еще не знал что, но не сомневался: что-нибудь он сделает. Сами лишили и сердца, и совести. Кому теперь сдерживать его?
Глава 2. Заключить сделку
Коронация Рейна была назначена на шестнадцатый день заключения Кая.
Он ходил по камере кругами. Два с половиной шага в ширину, два с половиной в длину. Узкие нары меньше его роста сантиметров на десять. Решетка вентиляции под потолком – в ладонь величиной. Холодный пол. Тусклая лампа. Запах сырости, отходов и кислятины от того, что здесь именовали едой. За шестнадцать дней Кай изучил камеру вдоль и поперек – каждый сантиметр и ни черта в ней не могло помочь выбраться. Оставалось только обменять свободу на собственную шкуру.
– Зато ты научился договариваться, – с мрачной улыбкой на лице заметил Кирион.
– А что мне еще оставалось сделать?
Канава преподала урок: заключить сделку можно с каждым, думай лишь, что готов предложить