обещаниями: при лености жены и безалаберности дочери пришлось бы нанимать псу лакея.
В школу Ольгу отвозил папин шофёр на служебном автомобиле. Школа особая, за чугунной оградой, в старом саду. Большинство учеников тоже прибывало на машинах, которые год от года, в соответствии с развитием демократии, становились всё роскошнее. Эпохи дикого капитализма, когда охрана сопровождала учеников до самых дверей, школьница Ольга не дождалась. К тому времени она уже училась в вузе и у неё был собственный автомобиль, жучок «Фольксваген», который она долго и преданно любила, возможно за то, что он был у неё первым. Впрочем, первенство – не всегда преимущество, особенно в любви. Во всяком случае, так говорят люди, имеющие насыщенный опыт сексуальной жизни. Это же впоследствии утверждала и дочь Большакова.
Подростком Ляля жила летом с мамой на казённой даче в Серебряном Бору, куда Большаков приезжал на выходные. Он учил дочь играть в шахматы, в бильярд, который стоял в пустой комнате рядом с гаражом, и переплывать относительно неширокую в том месте Москву-реку, что после тренировок в бассейне не казалось таким уж сложным. Надя поначалу тоже пристраивалась рядом, но быстро уставала и поворачивала назад. Муж обидно смеялся, что она гребёт по-собачьи и благодаря подкожному жиру может плавать в Ледовитом океане.
Девочка оказалась ближе к отцу, чем к матери, и, чтобы подавить досаду, Надя искала успокоения, пытаясь усмотреть в такой ситуации естественность – Ляля похожа на отца, а сила тянется к силе. Нравственному давлению мужа ей противопоставить было нечего. Он не только старался завладеть временем дочери, но и полностью удовлетворить потребность ребёнка в общении с родителями. Даже самые интимные секреты девочка без ложного стеснения поверяла отцу. Подруг задушевных не заводила – у каждой своя блажь, характер, с которыми надо считаться, а считаться с другими Ляля не любила, к тому же могут и подставить – элитная школа являлась не столько оазисом дружбы, сколько зоной соперничества, начиная с набора авторучек и кончая статусом родителей. С папой – проще и надёжней.
Правда, симпатии у неё в классе всё-таки были, и первая среди них – Светик, по прозвищу Семицветик, бледная девочка, с жидкими бесцветными волосиками, носом бульбочкой, поражавшим двумя совершенно круглыми дырками. Печать задумчивости часто посещало худенькое личико. Светик морщила лоб, пытаясь сообразить то, что в отсутствие опыта трудно поддавалось анализу. Порой ей это удавалось. Происходила девочка из семьи профессора-гуманитария, где высокий уровень культуры обеспечивал очень скромный достаток. Профессор на спецшколу не тянул, но его жена работала в аппарате ЦК на Старой площади. В каждом слове и движении этой женщины сквозило бремя ответственности за важное государственное дело, поэтому школьная директриса вела себя с нею угодливо и осторожно. Машинистку возила на службу казённая машина, а муж и дочь довольствовались метро.
Природную доброту и естественность Светика одноклассники ценили