только сознательный труд людей, разделяющих общие взгляды и ценности. «Национализм, – справедливо полагал Э. Геллнер, – является следствием новой формы социальной организации, опирающейся на полностью обобществленные, централизованно воспроизводящиеся высокие культуры, каждая из которых защищена своим государством»29.
Как следует из приведенной цитаты, нация есть продукт длительного социально-исторического развития, приумножения материальной и духовной культуры, организующегося и направляющегося государством. По свидетельству Э. Хобсбаума, в качестве первого критерия возникновения нации в нашем понимании во второй половине XIX в., когда процессы формирования наций в большинстве европейских стран вошли в заключительную фазу, выступала «историческая связь народа с современным государством или с государством, имевшим довольно продолжительное существование в прошлом»30.
В этой связи стоит отметить, что отсутствие централизованного государства в Германии до второй половины XIX века ясно свидетельствует о его роли в формировании нации: в немецком языке практически не употреблялось само понятие «нация», в литературе и публицистике повсеместно употреблялось слово Volk (народ).
Схожие процессы наблюдались в России. В России, ввиду явной девальвации ценностей государственного пафоса, связанного с невозможностью, не прибегая к помощи широких народных масс, справиться с наполеоновским нашествием, назрел очевидный вопрос о переходе к ценностям национальным. Однако культивирование национальных ценностей в общественной речи, как гласит ее первый закон, без кардинальной трансформации общественных отношений, можно было уподобить раздуванию фитиля, ведущего к мине, заложенной под самодержавный принцип правления. В результате в 1816 г. в общественной речи России произошел явный откат к ценностям религиозного пафоса, который господствовал на протяжении периода Средневековья. События декабря 1825 г. только укрепили власть в стремлении к насаждению консервативных ценностей с охранительной целью стабилизации состояния умов российского общества.
В этих условиях власть обратилась к насаждению религиозных ценностей в общественном сознании, утверждавших представление о сакральной природе верховной власти в государстве. Начало «особому пути» России, таким образом, было положено. Заметим, что ничего подобного не наблюдалось в российской истории на протяжении всего XVIII в. от Петра Великого до Павла I. Все российские монархи этого периода, как и их современники: Фридрих II Великий в Пруссии и даже «король-солнце» Людовик XIV во Франции, активно позиционировали себя первыми работниками в государстве, в духе ценностей эпохи просвещенного абсолютизма, насаждаемых государственным пафосом.
Своеобразие в развитии общественной речи, которое исподволь сказывалось на российском общественном сознании, привело постепенно к возникновению идеи об особом