чем на фактах реальной действительности, идеей, родившейся из плохой осведомленности и заблуждений.
Вот с каким искушением столкнулись мы с отцом Нестровым в Теплой Горе. И хотя положение наше, возможно, было необычным, искушение было самым обыкновенным. С таким искушением сталкивается всякий, кто, последовав за призванием, вдруг открывает, что действительность совсем не похожа на те ожидания, которые родились у него при первом озарении и первом приливе энтузиазма. Такое искушение приходит, например, ко всякому, кто, вступив в монашескую жизнь с горячим желанием служить Богу и только Богу, обнаруживает что повседневная жизнь в монашестве скучна и прозаична и так же полна моментами человеческого непонимания, будничными занятиями и разными не дающими сосредоточиться помехами, как и та светская жизнь, которую он оставил в миру. С тем же искушением сталкиваются и молодые супружеские пары, когда медовый месяц окончен, и им открывается бесконечное, как им кажется, будущее, в котором они, с трудом сводя концы с концами, будут вдвоем влачить все ту же жизнь все в том же наскучившем месте. Это искушение сказать: «Я не так представлял себе эту жизнь. Я не на это рассчитывал. И не этого хотел. Если бы я знал, как все будет, я никогда не принял бы такого решения и ни за что не дал бы такого обещания. Прости меня, Господи, но я хочу вернуться назад. Ты не можешь требовать, чтобы я хранил обещание, которое дал по неведению; Ты не можешь ждать от меня соблюдения завета, основанного на вере, если я заранее не знал, как все будет на самом деле. Это нечестно, и я здесь не останусь. Я не буду служить».
С таким искушением сталкивается каждый мужчина и каждая женщина, и зачастую – ежедневно. То, что оно возникло и у нас с Нестровым в ужасающей обстановке Теплой Горы, теперь вовсе не кажется мне удивительным. И все же мы почти поддались ему. Мы обсуждали возможные пути возвращения во Львов. Мы рассуждали, что будет только правильно доложить обо всем нашим настоятелям, что необходимо сообщить им о реальном положении вещей на Урале, прежде чем они пошлют в такую миссию кого-то еще. Мы продолжали свою работу на лесозаготовках, непрерывно ища возможность уехать, а пока находили поддержку в молитве.
Одним из наших духовных утешений была Месса. Иногда нам вдвоем удавалось скрыться в лесу и там тайно совершить богослужение. У нас не было специального облачения, алтарем нам служил пень, и нам приходилось непрерывно быть настороже, чтобы нас не заметили. В некотором смысле, эта необходимость скрываться только подчеркивала наши трудности, почти полную невозможность заниматься тем, ради чего мы приехали сюда в надежде служить этим людям. И все же Месса придавала нам сил. После чтения Евангелия мы произносили небольшие проповеди, сначала отец Нестров, потом я. Удивительно, какое сильное впечатление производила евангельская весть в таких обстоятельствах. Казалось, наш дух жадно впивал эти слова, наслаждался ими, ощущая в них Божественное могущество. В момент же пресуществления Бог по-новому являл