дед мой до Берлина не дошел,
Он в общем-то туда не собирался,
Ему и дома было хорошо:
Сажал, косил и в поле управлялся.
Какое слово страшное – «война»…
Простые парни стали вдруг солдаты
И шли на фронт, как позвала страна
Из Ливенского райвоенкомата…
Зайди, как я, на сайт «Мемориал»
И в списках отыщи своего деда
Среди таких же, кто Победу нам ковал,
Кто жизнь отдал во имя той Победы.
Увидишь бесконечные столбцы –
Фамилии знакомые, все наши.
Родителей моих, твоих отцы,
Погибшие и без вести пропавшие
И дед пропал, последнее письмо
Прислал домой из-под Новороссийска.
Он Землю Малую закрыл собой,
Кусочек крохотный земли Российской.
Огнем горели небо и земля,
Вода в Цемесской бухте, даже камень.
Не знала и не представляла я,
Что Малая земля настолько была малой…
В музее бьется «Сердце» тех солдат,
Что в небеса ушли за журавлями –
Я там была, чтобы земли набрать.
Пакетик с нею привозила маме…
В цветущем мае, в День Победы,
Почтим солдат, погибших и живых.
А я скажу: спасибо тебе, дед мой,
Захар Егорович Кривых.
Бабушка
Моя бабушка Анастасия Фроловна, в девичестве Кулакова, родилась в селе Пречистено, что в нескольких километрах от Троицкого, в 1895 году. Выразительное название родины, видимо, – по церкви Рождества Пресвятой Богородицы – Девы Пречистой. Глава семьи, Фрол, умер рано, задиристый был: поспорил с мужиками, что зимой в проруби искупается. И искупался –простудился, занемог и за несколько дней сгорел. А потом сгорел дом. Бабушке часто снился этот снился пожар, во сне кричала – тоненько и с ужасом, я просыпалась и самой становилось жутко.
Осталась моя прабабушка Пелагея с тремя детьми: Ефрем, правда, уже взрослый, он на Донбасс вскоре перебрался, я его ни разу и не видела; Настя – на выданье и младшая Акуля. Вещи и документы вместе с домом сгорели, только скотина уцелела. Пустила к себе погорельцев из жалости дальняя одинокая родственница, через пару лет умерла, и остались они в развалюхе. В нищете… В дубликате метрики год рождения бабушки ее мать записала как 1900-й, на пять лет «омолодила», чтоб старой девой не считалась, никто не брал замуж бесприданниц. Лет 27–28 исполнилось невесте на самом деле, когда дед Захар на ней женился, про обман он так, кажется, и не проведал. Деда мне знать не довелось, фотографии не уцелели, да и вряд ли он вообще фотографировался. Бабушка говорила: старший их сын, дядя Коля, сильно на отца похож, если так, то дед был невысокий, дробненький (худенький), очень подвижный и разговорчивый. Ну и рукастый – дом сам построил!
Бабку Акулину помню – она всю жизнь прожила в родном Пречистено с сыном Николаем, муж ее носил фамилию Ляхов, но судьба его мне неизвестна, где-то сгинул. Ефрем с Донбасса сначала писал бабушке письма, потом отвечать перестал. А ведь имелась у него семья, дети… Ничего о них не знаю, жизнь развела.
Фотографий