задолго до того, как он ступил на Мост к Смерти. На несколько месяцев он заперся в таверне, пил днями и ночами напролет. Мы все пытались притвориться, что он в порядке, но жестокость Оберона по отношению к смертным сломила его.
Расхаживая по маленькой камере, я пыталась оставить мысли о прошлом и обратиться к настоящему. Во сне у меня не было времени объяснить Калену, что происходит с туманами. Нелли разбудила меня, обеспокоенная слезами, текущими по моему лицу, – стражники могли вот-вот заметить мой кошмар. Сны были всего лишь снами, но эмоции, которые я в них испытывала, иногда были более правдивыми, чем сама реальность. И после этого сон ускользал от меня.
Я не могла перестать думать о потере контроля Каленом. Высвободила ли я половину силы бога? И посещает ли она сейчас мои сны?
– Кто-то идет, – прошептала Нелли со своей кровати. Она вскочила на ноги, когда дверь в конце коридора широко распахнулась, и горстка стражников ворвалась внутрь. Мои плечи напряглись, и я встала между Нелли и решеткой. Стражники бросились к нам. В руках ближайшего зазвенели ключи. Я была готова выстоять в любом новом испытании Оберона.
Я не позволю им забрать у меня Нелли.
Стражники остановились прямо перед нашей камерой, и тот, у кого был ключ, отпер дверь. Он указал пальцем в перчатке на меня, игнорируя Нелли.
– Ты. Пойдешь с нами.
Нелли схватила меня за руку и потянула назад.
– Куда вы ее ведете?
– Не беспокойся об этом, – прошептала я ей. – Все в порядке.
– Куда вы ее ведете? – Нелли повысила голос.
Стражник нахмурился:
– Тихо, вы обе. Король ждет, и вы точно не хотите его злить.
Нелли крепче сжала меня, но затем зашипела и отпустила мою руку.
Я шагнула в открытую дверь и присоединилась к стражникам в коридоре. После того, как дверь камеры снова заперли, они повели меня через тускло освещенные подземелья, вверх по лестнице и через багровые коридоры – туда, где в Большом Зале ждал Оберон.
В кои-то веки в огромном зале было тихо и пусто. Оберон развалился на багровом троне, закинув ногу на ногу, расслабив руки и уперев изогнутые рога в изголовье. Глаза Оберона сузились, стоило ему взглянуть на меня. Я замерла в конце ковровой дорожки, которая вела к трону. Там, где когда-то стояли столы с тушеной бараниной, костным бульоном, намазанными маслом картофелем, шпинатом, пропитанным свиным жиром, сливовым пудингом и сладкими бисквитными пирожными, – теперь высилась гильотина. В открытом очаге бушевал огонь, и его оранжевые и желтые отсветы падали на висевшие вдоль стен знамена с одноглазыми драконами.
Взгляд Оберона стал жестче. Он отпустил стражников, и мы, злейшие враги, остались наедине. Дверь Зала захлопнулась.
– Моя невеста. Мать моих будущих детей. И заноза в моем боку.
Мои губы дрогнули в подобии улыбки, но я сдержалась. Я бы не позволила ему подтолкнуть меня к действию. Все, что мне было нужно, – это быть благоразумной. Причем достаточно долго, чтобы придумать действенный план спасения.
– Ты знаешь,