то же самое.
«Он в смятении. Он понимает, что она действительно носила ребёнка его сына. Может, он хочет, чтобы я подтвердила домыслы? Или опровергла их?»
Ведьма пожевала губы. Не так часто она проделывала подобное – слишком много сил и ингредиентов уходило на ритуал крови и призыв духа из мира мёртвых.
«Что же ты скажешь, милая моя? Почему же ты всё-таки убила Эгиля и других несчастных бардов? Зачем соблазнила отца своего ребёнка? Чего хотела? Ох, как же мне самой всё хочется узнать! Ты мне всё скажешь».
– Ни один мертвец ещё не врал мне, – тихо сказала ведьма.
– Что скажешь, Чёрная Гронья? Можно ли выяснить – сама Ида сделала это или же нет?
– Надо выяснить – сама ли она совершила непоправимое или же нет, – кивнула ведьма, постукивая ногтем по столу. – Я чую, что здесь что-то нечисто. И если девочка сделала это не сама – она мне всё скажет.
«О да, она определённо мне всё расскажет!»
Граф посмотрел в глаза гостьи – недобрый огонёк горел в её зрачках.
– Что ты собираешься делать?
– Ворожить и колдовать, – Гронья достала ритуальный кинжал из ножен на поясе. – Прикажите разжечь жаровню и принести котелок, ваша Светлость. Поставьте у дверей охрану – не стоит простым людям видеть, что я сейчас начну здесь делать. Когда закончу – позову. Ждите. И бегите – если услышите крики.
– Я надеюсь, что ты шутишь, – граф нахмурил брови.
– Разумеется, ваша Светлость, – Гронья слегка поклонилась.
Створки окна под сводом подвала закрыты наглухо, у стола чадила горячая жаровня. Гронья, разложив из сумок принесённые ингредиенты, приступила к работе.
– Давай, милая, давай, моя хорошая, – уговаривала покойницу ведьма, надрезая её онемевшую шею. – Расскажи тётушке Гронье, что она хочет услышать. Эгиль ничего мне толком не сказал, так скажешь ты.
В чашу потекла густая тёмная кровь. Ведьма увидела, что девушка зажмурилась от боли.
Нет, просто показалось.
Гронья надавила пальцами на её лоб и продолжила собирать кровь из пореза. Набрав три полные чаши, она вылила их содержимое в котелок и перевязала тряпицей шею покойницы.
– Вот молодец, маленькая тварь, – и ведьма погладила девушку по волосам. – Уже почти всё.
Она оторвала по пять волосков у каждого виска девушки, потом срезала кусочек ногтя большого пальца её левой руки.
– Довольно, отдыхай, скоро ты у меня заговоришь, – сухо сказала Гронья и продолжила варить зелье. Из мешков и коробков в мутную кровь посыпались колдовские ингредиенты.
– Сухая ветка чёрта-базилика, цветы душицы для задушенной девицы, высушенная печень чумной крысы, что поймана была, до того, как свершить успела свои тёмные дела, – напевала Гронья себе под нос, продолжая мешать зелье. Измельчив в ступке клыки лесной гадюки с ногтем покойницы, она засыпала порошок в котелок и стала мешать содержимое лезвием ритуального кинжала.
– Железо острое, железо верное, раскрыть мне тайны помоги! То, что осталось недосказанным,