птица трепыхалась в ее грудной клетке. То ускоряясь до сумасшедшей скорости, то замедляясь, превращаясь в едва уловимую дрожь, сердце издавало глухие, хлюпающие звуки, словно каждый удар сопровождался тревожным «бульк». Оно не просто билось – оно захлёбывалось, боролось с чем-то вязким, мешающим, словно то была густая маслянистая жидкость…
В этот момент Нейтану как никогда не хватало привычного соноспира – того, что остался в Нейрополисе… Конечно, в этом мире, где царили пар и механика, никто и не слышал о таких устройствах. Придётся импровизировать. Благо, дом отца Ады производил впечатление места, где можно найти детали для чего угодно…
– Скажите, – обратился он к хозяину дома. – А у вас найдутся материалы для тонких работ? Мне нужно будет кое-что сконструировать… для лечения вашей дочери.
– Конечно, – сейчас он был бы готов отдать последние шестеренки из своих лучших механизмов. – Всё, что вам потребуется! Зовите меня мистер Клоктауэр. И… прошу вас, оставайтесь у нас столько, сколько нужно.
Взгляд его, полный тревоги, говорил о том, что он понимал: наблюдение – важнейшая часть лечения, и от того, насколько внимательно Мастер будет следить за состоянием Ады, зависела её жизнь.
Мистер Клоктауэр провёл Нейтана в комнату, приготовленную для гостя. Конечно, она не могла сравниться с мастерской его дочери – обителью творчества и механических чудес, – но была по-своему уютной: тихой, насколько это возможно в городе, что никогда не спит; с большим столом у окна, затянутого тонкой тканью, которая развевалаcь от порывов ветра. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь нее, создавали на столе причудливую игру света и тени – идеальное место для работы. Нейтан сразу представил, как разложит здесь свои инструменты, чертежи… а вечером, когда город за окном окутает густой фиолетовый туман, он сможет уединиться здесь и вернуться к ведению дневника, доверяя бумаге все свои наблюдения и мысли.
В доме Клоктауэров Нейтану предоставили не только уютную комнату, но и возможность привести себя в порядок – роскошь, о которой мужчина уж думал можно позабыть. Усталость, накопленная за этот день, словно свинцовый груз тянула вниз, не давая вздохнуть полной грудью. Но он не мог себе позволить расслабиться, пока не станет вновь выглядеть как человек, достойный звания "врача". Горячая ванна и чистая одежда творили чудеса, стирая с него пыль дороги и возвращая ощущение собственного "я". Вернувшись в комнату, Нейтан убрал Квантовый транслятор в ящик стола, словно отгораживаясь от внешнего мира, откопал где-то ручку и, удобно устроившись за столом, открыл дневник. Пришло время разложить все мысли по полочкам, прежде чем они превратятся в хаотичный клубок противоречий.