одного звали Каюм, другого неизвестно как. Но все хадишевские. Серьезные ребята, если вцепятся, не отпустят. И очень хорошо, что Ильяс успел вцепиться в рынок первым. Или нет?
Ильяс перехватил толпу на дороге, которая отделяла их район от соседнего. Не дело это – устраивать драку на своей территории.
Навстречу старшему он вышел пружинистой походкой от колена, руки раскинуты, чуть поданы вперед. В таком движении голова как бы отставала от рук и тела – явный признак, что сначала Ильяс будет бить, а потом уже думать. И плотного сложения парень с маленькими широко расставленными глазами уловил этот посыл, напрягся. Толпа за ним большая, но, если Ильяс ударит быстро и убойно, она его не спасет. А Ильяс мог ударить насмерть, именно эту мысль он и внушал, прицельно глядя на противника.
– А нам, татарам, по херам, да? Что это чужая земля!
– Ты кто такой? – явно занервничал чужак.
– Ходжа я! И это наш асфальт!
– Ходжа, Ходжа… С квартала?
Ильяс кивнул, с насмешкой глядя на парня. Занервничал пацан, боится доводить дело до драки. Это сейчас за Ильясом всего девять бойцов, но вдалеке уже замаячили пацаны, толпа собирается, еще немного – и будет жарко. Уж не пора ли уносить ноги?
– С квартала…
– Слышал я про Ходжу с кварталов, на «четверке» срок мотает.
– От кого слышал? Может, Галилей говорил?
Белобрысый улыбался, с уважением глядя на Ильяса. Представился отличный способ соскочить с пороховой бочки, да и его пацаны не прочь были воспользоваться поводом.
– Галилей.
– А я к Нинель Галимовне собирался, на Жданова, Галилей привет матушке передал.
– Так в чем же дело?
– Вчера только вернулся, еще не остыл. Завтра пойду.
Ильяс смотрел на белобрысого без вызова, но прямо в глаза. Не боялся он ничего. Если что, сегодня схлестнется с ним в жестокой драке. И завтра его не пугает, пойдет в чужой район, причем один, без толпы. Пойдет, даже если его там будут поджидать.
– Если разрешите, – на всякий случай добавил он.
– Привет матушке? Как не разрешить? Еще и сопроводим!
– Привет матушке… – кивнул Ильяс. – А ваш нам привет, извините, пацаны, не канает. Хотите – прогуляйтесь по балочке, походите, посмотрите. Но руками не трогать!
– А если очень хочется? – взъерошился белобрысый.
– Ты не назвался! – резко сказал Ильяс.
– Кашуба я!
Ильяс даже бровью не повел. Не слышал он ничего про Кашубу, ничего ему это имя не говорило. Но заострять на этом внимание не стоило. Ну не слышал и не слышал, что здесь такого? Сейчас вот услышал. И если Кашуба покажет себя, запомнит навсегда.
– А на балочке вашей наши люди банкуют! – с претензией сказал пацан.
– Наша балочка… – кивнул, соглашаясь Ильяс. – И ваши барыги.
– И мы с них будем снимать.
– А завтра юдинские придут,