опустил голову, увидел свои несчастные книги и наклонился их собрать.
– Оставил на маяке. Для Джилли.
Она ничего не ответила, а когда он снова на нее посмотрел, в ее глазах промелькнуло странное выражение – он не мог сказать, какое именно, но не злость, которую он ожидал увидеть. Потом Иди фыркнула, покачала головой и отвернулась.
– Тоже мне добряк, – объявила она и пошла по дорожке к дому, бросив лестницу на тропинке. – Иди лучше в дом и обсохни. В твоем возрасте любая простуда может оказаться смертельной. – У двери Иди оглянулась и помахала на забор между их участками: – Можешь зайти через калитку!
Эзра замялся и зашагал по тропинке за ней следом.
– Только запри за мной, – сказал он, уже стоя у калитки, – для шашлыка погода неподходящая.
Она бросила на него короткий взгляд, и в ее умных зеленых глазах на миг вспыхнула лукавая искорка, а в следующую секунду Эзра закрыл за собой калитку и ушел.
Дома он первым делом потянулся к телефону. По памяти набрал номер книжного магазина; трубку сняла Рэйчел.
– У Джилли нет пальто, – сообщил он. – Я оставил свое на крыльце. Пусть возьмет. И то, что в карманах, тоже.
Он положил трубку и уставился в стену, отделявшую его дом от дома Иди Странг.
Джилли пришла в книжный так рано, потому что дождь лил всю ночь и ее дешевая маленькая палатка насквозь промокла. Она испугалась, что вымокнет и ее единственная сухая одежда, а другой у нее не было. Она надеялась тихонько войти, спрятаться за книжными полками и обсохнуть, но стоявшая за прилавком Рэйчел сразу ее заметила. Улыбнулась и произнесла: «Привет, ну и погодка сегодня! Заходи – печка греет на полную, а я заварила свежий кофе». Джилли угостилась чашкой горячего кофе, и от запаха тостов с маслом в животе у нее протяжно заурчало. Тогда Рэйчел добавила: «Хочешь тост? Тут на всех хватит». Джилли не смогла отказаться: ее сбережения, накопленные с таким трудом, почти растаяли.
Прошло несколько часов, а она так и сидела в книжном. Так тепло ей не было с тех пор, как она в последний раз спала в нормальной кровати. Джилли твердила себе, что пора уходить, но не могла себя заставить. Расслабляться было нельзя. Стоит расслабиться, и ее заметят посетители – и начнут задавать вопросы, отвечать на которые ей совсем не хотелось.
Ее никто не гнал. В магазине на нее не обращали внимания. Два старичка, игравшие в шахматы, кивнули ей в знак приветствия и вернулись к своей партии. Чернокожий здоровяк, который только что ушел, порядком ее напугал – не хотела бы она встретиться с ним в темной подворотне. А еще она услышала, как тот спорил со старухой, которая что-то про нее буркнула. Они с Рэйчел шептались, и Джилли не разобрала, о чем именно, но расслышала свое имя; она же не дура, понимала, что говорили о ней. Такие, как она, нечасто захаживают в книжные магазины.
Она запомнила это место, потому что в детстве его показала ей бабушка. Оно навек связалось у нее в памяти с теми солнечными летними днями, когда кто-то любил ее, пусть и недолго… А потом были приемные семьи и люди, которым на самом деле она