стояли всяческие стеклянные колбы разных форм и размеров, а также иные предметы, явно незаменимые в деле колдунов, но представляющие малую практическую ценность для аверина.
– Но пройдет время, – продолжил Сайронсимонс, – будет добыто достаточное количество ресурсов для перестройки, и Волгаст преобразуется в место, достойное элит аверинского общества. Аристократия переберется туда и будет жить под лучами яркого солнца. И на этой земле обетованной утвердятся новые законы. Законы, отличные от Весска. Я искореню предрассудки о нечестивости желтых глаз у высшего общества. Пусть только попробуют воспротивиться и сказать, что это нарушение устоев и порядков. Мы больше не будем находиться в Весске, где правят эти догмы. Мы войдем в новую процветающую эру на новой земле, где встает и заходит солнце, где больше не будет разницы в том, какие у тебя глаза. Важнейшим фактором, определяющим всю дальнейшую жизнь новорожденного аверина, будет то, в какой семье он родился. Ведь те, кто будет рожден в Весске, не смогут попасть в Волгаст, и наоборот. Тогда я смогу представить ее… Представить свою дочь законной наследницей престола. Даже если старое поколение аристократии выразит свое негодование, новое классовое разделение подкупит их выгодой. Их время пройдет, а с новым поколением эта система станет обыденностью, и в случае, если потомки Аннелуизы уродятся с такими же желтыми глазами, это не принесет им страданий. Покуда править они будут под солнцем, защищенные неприступными горами со всех сторон, в главной столице объединенных государств, коей станет перестроенный Дворварен, их правление будет вечным.
Как только хранитель Весска закончил свой длительный монолог, Ирдафар, сделав глоток вина, молвил:
– Я тебе уже говорил, что на реализацию этого плана могут уйти десятилетия. Ты все еще уверен, что это лучший путь к достижению цели?
Сайронсимонс, повернувшись к собеседнику, ответил незамедлительно:
– Уверен. Ведь я, помимо того, что являюсь отцом, еще и государь. Разделять дочь и правление – не в моей власти. Проблему решить возможно, только не разрывая одно с другим. Если я хочу спасти дочь, то обязан сделать это так, чтобы, помимо достижения первоначального стремления, это еще и сыграло на руку моему государству и моему народу. В противном случае, я жертвую чем-то одним, что есть неделимо. А для государя это непростительно.
Глава 5
Допрос
Асмунд находился за решетками в одиночной камере темницы. Но его, как особенного пленника, поместили не в сырое и темное подземелье. Предоставлена была ему и кровать, и даже табуретка с небольшим письменным столом – зачем, правда, непонятно. В целом место обитания Избранника Сундуков нельзя было назвать некомфортным или угнетающим. Но пусть свет факелов рассеивал жаждущую заполонить все темноту, пусть Асмунд сидел на мягкой перине, все равно был терзаем окружением, ведь понимал – у него больше нет свободы. А без нее как сможет он докопаться до правды? Как сможет, если