насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.
Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно
Кстати, в контексте отзыва Ю.Е. сама тональность стихотворения звучит весьма мистически и промыслительно.
Вообще, прекрасное стихотворение…
(Стихи Сергея Чудакова читатель без труда отыщет в Инете)
Что же касается Голова, с которым я дружил много лет, то лишь для читателя, менее осведомленного, чем Ю.Е., Бог с ним, думаю, уместно привести здесь навскидку хоть парочку стихотворений Андрея:
ИБО ПОЭЗИЯ
…[и] бо у каждого Сталина – своя Ницца,
Свои пирамиды, статуи и ГУЛАГ,
Ибо перед расстрелом не обязательно бриться,
Ибо поэзия – способ договориться
О числе невостребованно-безблагодатных благ
С языком, в чьей ступке они исступлённо толкутся
Каких-нибудь тридцать веков или целый год,
И пестик событий, племена разминая куце,
Вываливает в волюмы и на блюдца
Дроблёнку метафор, мятую глину литот
И т. д., ибо язык не прощает левых
Реверансов сознания, ибо всегда прав,
Ибо империи держатся на кухарках и королевах,
И Абсолют, заблудившийся в дивах и девах,
Ставит кассету новых пророческих глав
На плеер очередного пророка и провидца,
Обратившего профиль к тени рыб, овец и ослов,
Ибо погибшим царствам некуда торопиться,
Ибо поэзия – способ уговориться
С богословами о сущности богослов-
ствования во славу Бога Слова, сиречь – слагая
Строки, чью бронзу ни надеть, ни выпить, ни съесть,
Как делали акмеистские бонзы, богам помогая;
Ибо поэзия – это всегда благая
Весть или в крайнем случае – честь.
Евангелисты
Их – именно четверо. В единицу времени
Больше попросту не умещается,
Хотя, впрочем, и прочему роду-племени
Прорастать и множиться не запрещается
На ладонях веков. Волны и рыбы к веслу
Ластятся. Искариот лобзает Равви в уста.
А их – именно четверо: по числу
Букв в надписании или концов Креста.
Трое, творя словесное приношение
Пребудут едины, как тень едина с телегою,
А четвертый – любимый – явится в завершение
И останется арсисом над Альфою