заболеть, элементарно растерять творческие силы, настроение, уверенность в себе. Кое-кто из моих знакомых, даже вступив в Союз Литераторов, так не решился уволиться с работы, уйти в «свободное плаванье», не воспользовался чудесным счастливым членским билетом Профкома; большинство из них, увы, так ничего серьезного и не написали…
Когда вышел «Ком», меня приняли в Союз Писателей. А затем в Литфонд.
К слову сказать, просто ради справедливости, что мне дал СП? Облегчил публикации? Нисколько. Если только осложнил. Кроме нескольких дешевых бутеров в ЦДЛ, ничего. То есть вообще ничего. Ноль. Баранка. А Литфонд? Только несколько дешевых пломб да поликлинику без очереди, в которой все равно не лечат. Даже ни разу в Переделкино не пригласили! Наверное, уже безнадежно заскорузлые структуры. Коррумпированные, нуменклатурализированные, политизированные. Говорят же среди писателей, что единственная реальная заслуга этих двух организаций – похоронные деньги. Что да, то да. В этом смысле, бедный как церковная мышь Профком, денег никогда не имел. Грустно, но факт остается фактом.
Вот Андрюша Голов умер, так и не сподобившись чести быть принятым – ни в СП, ни в Литфонд. И денег ему на похороны они не дали.
Вообще-то, до этой презентации я не виделся с Цесельчуком лет 25. Собственно, с тех пор и не виделся.
Хотя приветы передавал. Они общались с Андреем Головым. А иногда и Бога за него молил…
И вот да, конечно! Что еще я приобрел, благодаря Профкому! Несколько замечательных знакомств среди литераторов. И Андрей – один из них.
Ну вот. Все познается в сравнении. И времена тоже. Конечно, что ни говори, моему поколению посчастливилось родиться в тот момент, когда Дима оказался у руля Профкома.
А вот тому же Бродскому, к примеру, повезло меньше. Ему, своему именитому, а тогда, конечно, безвестному приятелю, Дима, увы, «не успел» выписать членский билет. Вьюноша «тунеядец» одним из первых глотнул поэтического эфира частной жизни, за что ему тут же пришлось поплатиться. Был он, как известно, послан вперед самого Макара с телятами – аж под самую звезду родных полей.
И Сергею Чудакову, тоже, кстати, из компании Димы и Бродского – не посчастливилось. К слову сказать, я слышал, Бродский как-то обронил о себе и Чудакове, которому посвящал и стихи: «Он талантливее меня!» Пропал загадочный человек, погиб удивительный поэт. Я чуть-чуть изобразил его в образе сумасшедшего художника в «Абсолютной Картине»…
Немного теории. Не вдаваясь в толстовско-чеховские абстракции, а конкретно. Что нужно писателю? Два ли аршина земли, весь ли мир? Только одно: возможность «частной жизни»: А) Свобода. И, опять-таки, не в каком-то там аллегорически-духовном смысле, а в самом элементарном: чтоб в тюрьму, психушку или лагерь не укатали… и Б) Немного личного пространства.
И еще архиважное обстоятельство! Чтобы за эти А) и Б) ничего взамен не потребовали. Что касается меня, то когда я получил и то и другое,