вязано с преступлениями, почти невозможно полностью отделить от яркой сенсационности, поэтому рассказчик остается перед выбором: либо жертвовать подробностями, чрезвычайно важными для его рассказа, тем самым исказив суть описываемого дела, либо свести свое повествование к сухому изложению событий. После этого краткого вступления я обращусь к своим записям о событиях не только странных, но и страшных.
Был жаркий и солнечный августовский день. Бейкер-стрит походила на раскаленную печь, необыкновенно яркие лучи солнца на желтой кирпичной стене дома напротив нашего окна до боли слепили глаза. С трудом верилось, что это те самые стены, которые зимой столь мрачно проглядывают сквозь серую мглу.
Холмс лежал на диване, уже в сотый раз перечитывая письмо, которое пришло на его имя с утренней почтой. Поняв, что он слишком занят своими мыслями, чтобы разговаривать, я погрузился в раздумья.
– Вы не обратили внимания на небольшую заметку в газете о необычном содержимом пакета, который получила по почте мисс Кушинг с Кросс-стрит в Кройдоне?[1] – неожиданно нарушил тишину мой друг.
– Нет, такая мне не попадалась.
– Наверное, пропустили. Бросьте-ка мне газету. Вот, под колонкой о финансовых новостях. Прочитаете вслух?
Я поднял газету, которую он бросил обратно, и прочитал указанную заметку. Озаглавлена она была «Страшная посылка».
«Мисс Сьюзен Кушинг, проживающая в Кройдоне, на Кроссстрит, стала жертвой шутки, которую можно было бы назвать отвратительной, если бы этому происшествию не сопутствовали поистине жуткие обстоятельства. Вчера в два часа дня почтальон доставил в ее дом небольшую посылку, завернутую в коричневую оберточную бумагу. Внутри находилась картонная коробка, наполненная крупной солью. Высыпав соль, мисс Кушинг, к своему ужасу, обнаружила в ней два человеческих уха, судя по виду, отрезанных совсем недавно. Коробка была выслана накануне утром из Белфаста через почтово-посылочную службу. Никаких указаний на личность отправителя нет. Тот факт, что мисс Кушинг, незамужняя дама пятидесяти лет, ведет крайне уединенный образ жизни и имеет так мало знакомых, что вообще очень редко получает что-либо по почте, придает еще больше загадочности делу. Известно, что несколько лет назад, когда она жила в Пендже[2], в ее доме снимали комнаты три молодых студента-медика, которых она была вынуждена выгнать из-за их шумного и безалаберного поведения. Полиция склонна полагать, что подобный гнусный поступок по отношению к мисс Кушинг был совершен именно этими молодыми людьми, которые затаили на свою бывшую хозяйку обиду и теперь решили напугать ее, прислав эти части тела, которые раздобыли в каком-нибудь секционном зале[3]. Эту версию в некоторой степени подтверждает и то, что один из этих студентов был родом с севера Ирландии и, насколько известно мисс Кушинг, именно из Белфаста. Тем временем за дело уже активно взялась полиция. Следствие поручено мистеру Лестрейду, одному из самых опытных сыщиков».
– Это те факты, которыми располагает «Дейли кроникл»[4], – сказал Холмс, когда я дочитал. – А вот что пишет наш друг Лестрейд. Сегодня утром я получил от него такую записку: «По-моему, дело это в Вашем вкусе. Мы надеемся, что сами вполне сможем с ним разобраться, однако у нас возникли некоторые трудности с получением фактов, на основании которых можно было бы начать расследование. Конечно же, мы телеграфировали в Белфаст на почтовое отделение, но в тот день было отправлено слишком много посылок, поэтому они ничего не могут сказать конкретно об этой коробке или вспомнить, кто ее отправлял. Это полуфунтовая[5] коробка из-под паточного табака[6], и сама она ничем помочь нам не может. Версия со студентами-медиками мне по-прежнему кажется наиболее правдоподобной, но, если у Вас найдется несколько свободных часов, я был бы рад встретиться с Вами. Днем я буду либо в доме мисс Кушинг, либо в полицейском участке». Что скажете, Ватсон? Не побоитесь жары? Поедете со мной в Кройдон? Тут пахнет делом, которое могло бы войти в ваши анналы.
– Конечно! Я как раз не знал, чем заняться.
– Ну вот, теперь знаете. Попросите принести нашу обувь и вызвать кеб. Я буду через секунду, когда переоденусь и наполню портсигар.
Пока мы ехали в поезде, прошел проливной дождь, и в Кройдоне жара была не такой изматывающей, как в городе. Холмс предупредил Лестрейда о нашем приезде телеграммой, и инспектор, жилистый, как всегда подвижный и похожий на хорька, дожидался нас на станции. Пятиминутная пешая прогулка привела нас к Кросс-стрит, на которой жила мисс Кушинг.
Это была очень длинная улица, с двухэтажными чистыми и ухоженными кирпичными домиками, на выбеленных крылечках разговаривали женщины в передниках. Лестрейд остановился примерно на середине улицы и постучал в одну из дверей. Открывшая нам служанка провела нас в гостиную, где сидела мисс Кушинг. Это была женщина со спокойным лицом, большими добрыми глазами и прямыми седоватыми волосами, которые слегка вились на висках.