я провел большой кусок летних ка-ни-кул…
Я обняла худенькие плечи Кирсти и поцеловала ее мягкие светлые волосы. Переменив позу, я сразу почувствовала, что мне в бедро впивается что-то маленькое и острое. Стараясь не беспокоить дочку и не думать над ее странным вопросом, я подсунула руку под себя.
Это оказалась игрушка: маленький пластмассовый дракончик, которого мы купили в лондонском зоопарке. Но мы приобрели его для Лидии. Ей всегда нравились крокодилы, драконы и прочие страшноватые рептилии, а Кирсти предпочитала – предпочитает – львов, леопардов, пушистых, живых и милых млекопитающих. Вкусы девочек были одним из способов различать их.
– Когда я пришел в школу, там все вели себя странно.
Я крутила дракончика в руке. Почему он валяется на полу? Спустя месяц после того, как все и случилось, мы с Энгусом аккуратно собрали любимые игрушки Лидии и упаковали в коробку. Выкинуть их у нас не поднялась рука – это было бы слишком просто и говорило бы о том, что мы способны окончательно забыть Лидию. Поэтому мы сложили все вещи, связанные с ней, – одежду, игрушки – в ящик, а потом спрятали на чердак. Если можно так выразиться, похоронили психологически у себя над головой.
– Когда играешь в «заразу», основная проблема в том, что пока ты не дотронулся до другого, ты сам «зараза».
Лидия с ума сходила по дракончику. Я помню тот вечер, когда мы его купили. Лидия прыгала по Риджентс-Парк-роуд, подняв игрушку в воздух, мечтая о том, что у нее будет свой собственный ручной дракон. Тогда нам было весело, а сейчас меня от этих воспоминаний охватила грусть. Я осторожно сунула дракончика в карман джинсов и попыталась успокоиться, слушая, как Кирсти читает, добираясь до конца главы. Наконец она неохотно закрыла книгу и посмотрела на меня невинным ожидающим взглядом.
– А сейчас, милая, тебе пора спать.
– Но, мам…
– Никаких «но, мам». Пошли, Кирсти.
Пауза. Я все же решилась назвать дочь по имени.
Кирсти недоуменно уставилась на меня и нахмурилась. Неужели она опять скажет те страшные слова?
Мама, я Лидия. А Кирсти умерла. Почему ты все время зовешь меня Кирсти?
Моя дочь замотала головой, как будто я сделала примитивную ошибку.
– Хорошо, мы отправляемся спать, – неожиданно согласилась она.
Мы? Что еще за «мы»? Что Кирсти имела в виду? Тревога начала подкрадываться ко мне на мягких лапах, но я старалась не поддаваться панике. Да, я беспокоюсь, но повод явно надуманный.
Мы?
– Ладно. Спокойной ночи, дорогая.
Завтра у нее это пройдет. Точно. Кирсти надо выспаться, а когда она встанет утром, неприятная путаница забудется, как забываются кошмары после пробуждения.
– Ладно, мамочка. Ой, а мы умеем сами надевать пижамки!
Если я покажу ей, что заметила «мы», будет только хуже. Я улыбнулась и сказала ровным тоном:
– Молодцы, но вам надо побыстрее укладываться. Сейчас очень поздно, а вам завтра в школу.
Кирсти кивнула и угрюмо покосилась на меня.
Школа.
Очередной источник горестей.
Я