дорожной пылью и безусловным спокойствием, его ноги передвигались привычно, неспешно и в чём-то даже машинально, как механизмы. От ветра человека скрывал длинный плащ, от скуки – бутылка горячительного. Хотя к ней он ещё не разу не притронулся от самого города, всё оставлял на потом.
На очередном повороте мужчина наконец увидел свою цель – небольшой замок, укрывшийся за вершинами крутых скал и почти не поднимающийся над уровнем местности. С него очень хорошо виднелась вся тропа, и, надо полагать, неплохо простреливалась, других же подходов к воротам просто не существовало. Очень удобно для обороны, последний раз, когда путник здесь был, тут стоял лишь небольшой форт, в котором могли укрыться и спокойно переночевать, скажем, разведчики.
«Надо же, как он сильно вырос с тех пор».
Но, несмотря на то, что замок всё это время не скрывался от его взора, добраться до него путник смог только тогда, когда уже начало смеркаться. Его ждали: перед распахнутыми воротами стояли два стражника и слуга, очень серьёзного вида. С огромным косым шрамом через всё лицо и стальными глазами он никак не походил на конюха, и, тем не менее, именно он принял поводья лошади. От чего-то та сразу успокоилась и практически замерла, словно её только что заглотил невидимый удав.
Путника сразу с дороги проводили на кухню и усадили за стол. Перед ним появилась огромная плошка, практически, таз, в котором дымилась и дышала паром гороховая каша с мясом, а рядом приземлилась массивная краюха свежего хлеба. За тем человека оставили наедине с собой.
Пока гонец ел, вокруг него также не появлялось ни единой души, ни одного живого существа. Даже повара и работники не проходили рядом по своим делам. Путнику очень хотелось поговорить, хотя бы услышать какую-никакую простую речь, которая отличалась бы от завываний ветра или лошадиного ржания, однако ничего такого даже близко не было. А желание было огромным, так бывает после очень далёкого и долгого пути…
Наедине с кашей ему было как-то не по себе, как будто замок сразу после его прихода стал необитаемым.
– Значит, они согласились? – раздался голос откуда-то из стены.
Гонец вздрогнул, выронил ложку и чуть не подавился насмерть от неожиданности. Горячая каша обожгла ему нёбо, а глаза сразу же налились обильными слезами.
– Да, – ответил он, прокашлявшись, – да, ваша милость, согласились.
Для гонца источник звука ускользал и никак не желал определяться, хотя сам гонец на слух никогда не жаловался.
Он только услышал где-то рядом, но не известно, где именно, долгий выдох, в котором читалась ядрёная смесь из разочарования в роде людском и груза большой предстоящей работы. Курьер и сам вздыхал таким же образом довольно часто, гораздо чаще, чем хотелось бы, однако здесь слышалось нечто большее. Или, скорее, то же самое, но в куда больших, почти мировых масштабах.
В этот роковой момент было произнесено то, что в последствии сыграет огромную роль в будущем всех и каждого, но гонец об этом пока ещё не знал. Выдохнув,