лишь одно: согласно традиционной позиции рассудок и разум, конечно же, противостоят эмоциям как нечто единое целое – «неэмоции», естественно, они в свою очередь выступают в качестве видов данного рода – «неэмоций». Вот здесь-то и возникает главная сложность: такого психического феномена («неэмоций») ни философия, ни психология не выделяют, а для понятия целостности психики без чего-то подобного нельзя обойтись (естественно, при условии отстаивания обособленности рассудка и разума). В то же время очевидно, что рациональное в мышлении проходит различные этапы – от более простого до более сложного приложения разума, т. е. рациональное в мышлении дифференцировано. Не помогает разрешить указанную проблему и подход к ней диалектического материализма. «С точки зрения диалектического материализма процесс развития теоретического мышления предполагает взаимосвязь рассудка и разума. С рассудком связана способность строго оперировать понятиями, правильно классифицировать факты и явления, приводить знания в определенную систему. Опираясь на рассудок, разум выступает как творческая познавательная деятельность, раскрывающая сущность действительности. Посредством разума мышление синтезирует результаты познания, создает новые идеи, выходящие за пределы сложившихся систем знаний».[280] Недостатки приведенного высказывания очевидны. Во-первых, авторы ратуют за правильную классификацию, при этом вовсе не стремятся выделить, установить тот род, к которому принадлежат рассудок и разум, не стремятся к полной и правильной классификации. Во-вторых, сделана попытка свести разум к синтезу («посредством разума мышление синтезирует»), однако при этом к свойствам рассудка отнесено приведение «знания в определенную систему», что, конечно же, свойственно синтезу; разделение рассудка и разума на указанной основе становится неприемлемым. В-третьих, очень похоже на то, что разделение рассудка и разума сведено в итоге к выделению анализа («строго оперировать понятиями, правильно классифицировать факты и явления») применительно к рассудку и синтеза применительно к разуму. Столь однозначный подход едва ли оправдан, нельзя сводить формально-логические категории к каким-либо психическим компонентам так примитивно; думается, и анализ, и синтез в равной мере свойственны каждому этапу рационального мышления вне зависимости от того, назовем мы их рассудком и разумом или вовсе никак не назовем, а только будем иметь в виду, что эти этапы существуют.
Похоже, психология и философия поставлены перед дилеммой: либо выделять рассудок и разум в качестве самостоятельных категорий и соответственно искать в мышлении родовое понятие, которое их объединило бы и, в свою очередь, противопоставило эмоциям, либо отказаться от такого деления, признать рассудок, разум синонимичными явлениями. Правда, возможен и третий путь, согласно которому рассудок и разум соотносятся как стабильное и подвижное, как состояние (рассудок, по Канту, вносит форму в знание