лизоблюдничать, тварь такая – пусть старается. Не то Слава пожалуется папе-генералу, и разжалуют майора. Как заслужил звёздочки, так и потеряет. Ради такого случая Слава наступит себе на горло, попросит отца об одолжении, тот от неожиданности пойдёт навстречу, никаких сомнений.
– А-ха-ха-ха! – грохнул рядом Бармалей. – У тебя ПМС, что ли, Славка?
– Климакс! – фыркнула та в ответ, отставила тарелку со щами в сторону.
Крошечная, мелькнувшая мысль о наваристом бульоне после целого дня, проведённого на морозе, не вызвала ничего, кроме отвращения. Резко встала и стремительно выскочила из столовой. Ледяной ветер вперемешку с колким снегом, ударивший в лицо, лишь распалил.
Почему, зачем, какого чёрта? Ка-ко-го-чёрта, сука?!
Она ведь почти забыла историю на первом курсе. Не один год жизни потратила, чтобы не вздрагивать ночами от спазмов в желудке, отправляющих в туалет, чтобы выблевать подступившую желчь.
Месяцами уговаривала себя, что время всё вылечит, должно, просто обязано. От любой грязи можно очиститься, от такой тоже. Любое предательство забыть, такое тоже. В какой момент предателем в её глазах стал Андронов, а не Царёв, Слава понятия не имела. Всерьёз об этом не раздумывала, не анализировала.
Мавр сделал своё дело – нацепил майорские погоны, – мавр может уходить.
И вот, в самом неподходящем месте, среди настоящих людей, честных эмоций, встретилась эта тварь… Что он здесь забыл, урод, всегда надраенный строго по уставу?
Карьерному росту восхождение на Эльбрус помогает лишь в бригаде военных альпинистов. А этот гниль тяжелее учебника по «стрельбе и управлению огнём» в университете ничего не держал. И оттуда сбежал, устроился в тёпленьком местечке, пройдясь обгаженными подошвами по гордости Славы… по ней самой пройдясь. С оттягом и циничном безразличием.
Откуда Слава это знала? Ниоткуда. Последний раз она видела Вячеслава Павловича на крыльце университета на выпускном после первого курса. Он обнимал за талию девицу с типичным дакфейсом, длинными патлами и на высоких каблуках.
Никогда не спрашивала брата об Андронове, просто знала и всё. Старалась не думать о нём, потому что сила злости, которая поднималась внутри, грозила возродить шипящих тварей в душе…
Нет! Слишком Слава любила жизнь, чтобы позволить себе снова подыхать от невыносимой боли. Она научилась жить заново и жила, всем смертям назло.
Жила на полную катушку, не отказывая себе в живительных глотках бодрящего норадреналина.
Жила так, как считала нужным она и только она.
Возвращаться в ту ужасную неделю Слава не собиралась. Любое мимолётное воспоминание, упоминание о бывшем педагоге отбрасывала в сторону, как ненужный мусор, затирала ногами, ожесточённо втаптывала в землю.
И вот этот мусор здесь… Твою мать!
Глава 4
Славе казалось, что она сейчас умрёт, прямо здесь, сейчас, не сходя с места, не добравшись до вершины несколько жалких метров. Они поднялись на плато, преодолели