ФБР тут с какого боку?
– По его старым грехам. Помнишь, я рассказывал, что он убил девушку в пятнадцать лет?
– Смутно. Но все же у меня в голове не укладывается – как можно исчезнуть бесследно, да вдобавок, когда тебя ищут полиция и спецслужбы? Я думал, только у нас бардак.
– Не обольщайся, – хмыкнул Виктор. – Везде одно и то же.
– А ты уверен, что он не в Англии? – спросил Булгаков с тревогой. Конечно, он боялся не за себя, а за жену. Слишком дорогой ценой она ему досталась.
– Уверен. Не рискнет он сунуться через британский паспортный контроль. Хоть какая-то польза от их упертости. Не сомневаюсь, в Европе его уже нет. Сейчас там для него слишком опасно.
– А Анна? Она в Париже. Ее предупредили?
– Нет. Но за ней наблюдали.
Глинский был немногословен…
– Наблюдатели, – разозлился Сергей. – Девчонку-то эту как проморгали твои наблюдатели?
– Да откуда мы знали, где она? Только когда нам прислали фото, мы смогли ее опознать. Они жили там как Дмитрий и Ксения Буяновы. Скорее всего, она решила его оставить, и он ее убил. Эстет долбаный – в музее, прикинь?
– Вполне в его духе, – злобно проворчал Булгаков.
– После этого он бросил все – вещи, документы – и исчез. Да еще клошара дохлого французам подкинул.
– Значит, он достал себе новые документы, – произнес Булгаков с досадой. – И, вероятно, надежные.
– Не сомневаюсь, – отозвался Глинский. – Сто пудов, он уже в Москве.
– Зачем ему в Москву? Ему нужна Катрин.
– Не только. Ему нужен и твой бывший приятель Орлов. Рыков не угомонится, пока его не прикончит. Потом примется за Катрин. Так что сидите там и сюда не суйтесь. Никаких отпусков и каникул, ты меня понял? Внимательно следи за женой и никуда ее не отпускай! А то не миновать беды.
– Нельзя ли объяснить поподробнее, господин майор, – вымученно попросил Сергей. Голос в трубке рявкнул “Нельзя!”, и связь прервалась. Булгаков бросил взгляд на часы – если разница с Москвой три часа, то, скорее всего, Глинский звонил с работы. Чем он там занимается, черт возьми? Штаны просиживает? Потом, через эти никчемные мысли пробилась еще одна – более-менее здравая. Он только что разрешил жене ехать в Париж – именно туда, куда ей ехать нельзя ни в коем случае. Но как ей сказать об этом? «Дорогая, я, твой самодур-муж, передумал»? Она не просто расстроится – она возмутится, обидится и, по большому счету, будет совершенно права. Он же не сможет привести ей доводы в оправдание своего нелепого и надуманного запрета…
Он положил на стол телефон, за который уже взялся с намерением позвонить жене и наложить вето на эту поездку. Нет, так нельзя. В конце концов, Виктор сказал, что Рыкова, скорее всего, в Париже уже нет. Пусть едет. Катрин любит Париж.
Закинув в отель скромный багаж – небольшой дорожный саквояж – Катрин отправилась прямиком на улицу Жирардон.
– Я много о тебе слышала, – Жики окинула одобрительным взглядом фигурку Катрин, затянутую в черный костюм, ее темные волосы,